Сергей Лукьяненко: ea94c9fe1ed34b2886490d583402e025

всех отношениях ребенку.

К счастью, ее внимание привлекает заставка на экране

моего компьютера.

— Фотки с зимнего бала? Видела в Инстаграме! Как

прошло? — спрашивает она.

— Здорово! Супер! — говорю я со всем энтузиазмом,

на какой только способна. Недавняя неловкость проходит.

Открываю на рабочем столе панку с фотографиями. —

Протанцевала целых три песни подряд. Прокатилась на

лимузине. Поела вкусненького. Плюс к тому продержалась до

половины одиннадцатого и только тогда стала уставать, а это

намного лучше, чем ожидалось. Кому нужен комендантский

час, когда тело само все решает, правильно?

19

Я показываю им фотографии, сделанные в доме Миа еще

до танцев, а Джули тем временем подсоединяет капельницу и

проверяет кровяное давление и уровень кислорода. Помнится,

раньше я боялась иголок, но с каждой пробой крови, с каждой

капельницей страх понемногу уходил. Теперь даже не

моргаю. После каждого укола сил как будто прибавляется.

Иногда кажется, что я могу преодолеть все на свете.

— Готово, — говорит Барб. Они уже сняли мои

жизненные показатели и успели поохать и поахать над моим

серебристым

сверкающим

приталенным

платьем

и

бутоньеркой на руку из белых роз. Мы втроем — Камила,

Миа и я — решили поменяться бутоньерками, когда пошли на

бал без кавалеров. Идти с кем-то я не хотела, хотя, если

честно, никто меня и не приглашал. Слишком велика была

вероятность, что мне придется остаться дома или станет

плохо посередине танца, а это было бы не справедливо по

отношению к тому, с кем я бы могла пойти. Камила и Миа не

хотели, чтобы я чувствовала себя лишней, поэтому решили,

что мы пойдем все вместе. Теперь, имея в виду развитие

ситуации с Мейсоном, на такой вариант рассчитывать не

приходится.

Барб, подбоченясь, кивком указывает на медицинскую

тележку:

— Я буду тебя контролировать, но ты вполне в

состоянии справиться сама. — Она поднимает пузырек с

таблетками. — Не забудь, одну штуку при приеме пищи. И

убедись, что у тебя...

— Я поняла.

20

Барб в своем обычном стиле, проявляет материнскую

заботу, но сейчас просто поднимает руки — мол, сдаюсь. В

глубине души она прекрасно знает, что со мной ничего не

случится и все будет хорошо.

Они идут к выходу, я машу им вслед и, пользуясь

пультом дистанционного управления, немного поднимаю

кровать.

— Кстати, — медленно говорит Барб, пропуская в

коридор Джули. — Хочу, чтобы ты сначала закончила

капельницу, но в 310-ю только что въехал По.

— Что? Правда? — От удивления я даже

приподнимаюсь, чтобы тут же вскочить с кровати и побежать

к нему. Невероятно, даже не намекнул, что будет здесь!

Барб быстро возвращается, кладет руки мне на плечи и

заставляет лечь.

— Я же сказала, что хочу, чтобы ты сначала закончила

капельницу. Что из этого ты не поняла?

Смущенно улыбаюсь. С другой стороны, как она может

меня винить? По — первый, с кем я подружилась, когда

попала в больницу. И он единственный, кто по-настоящему

меня понимает. Целых десять лет мы вместе сражаемся с

кистозным фиброзом. То есть вместе, но с безопасного

расстояния. Нам нельзя приближаться друг к другу. Для

больных фиброзом перекрестная инфекция определенных

бактериальных штаммов представляет огромный риск. Всего

только одно прикосновение способно буквально убить нас

обоих.

Сдвинутые серьезно брови возвращаются на место.

21

— Полегче. Расслабься. Прими успокоительное. — Она

улыбается и шутливо смотрит в тележку. — Не пойми меня

буквально.

Я киваю и, не удержавшись, смеюсь, чувствуя, как

внутри все омывает свежая волна облегчения. Ура, По тоже

здесь!

— Загляну попозже, помогу с жилетом, — выходя из

комнаты, бросает через плечо Барб. Я туг же хватаю телефон

и, вместо того чтобы мчаться но коридору в 310-ю, набираю

короткое сообщение.

Ты здесь? Я тоже. Включай.

Не проходит и секунды, как экран светится полученным

ответом.

Бронхит. Только что. Жить буду. Приходи потом,

помашешь ручкой. Поваляюсь.

Откидываюсь на подушку, долго и медленно выдыхаю.

Честно говоря, мне немножко не по себе.

Так быстро моя легочная функция упала до тридцати

пяти процентов. И вот теперь, больше даже, чем температура

и ангина, меня бесит необходимость провести здесь целый