Unknown - 750c76f11b82488fab6d954fe331a3ae

Любопытно, что он делает на улице в столь ранее время, думаю я, но предоставляю времени возможность самостоятельно дать ответ…

Итак, Марксим стоит напротив, внимателен и тяжел.

Хвост вызывающе выпячен вверх, полосатая шерсть на груди тщательно расчесана. Длинный, как винтовка

Драгунова, он традиционно одет в черный джинсовый костюм, тщательно выглаженный. Очки в мощной оправе придают его виду нечто зловещее. Боевая оптика.

Оправа сломана - в очередной раз. Зигмунд

Психоаналитик и дворовое воспитание оставили в его сердце глубочайшую борозду, а филология его добила, и

Марксим заимел дурную привычку повсюду искать латентных педерастов. Стоит допустить неправильный, с его точки зрения, лексический оборот, как он тут же начинает гнусно хихикать, елейно заглядывать в глаза и задавать наводящие вопросы. Антон выбил ему левый резец, мой брательник - правый, а я сломал ему ключицу.

Тот вечер начинался вполне пристойно. Мы выпивали на моей арендоплощади в Академе, хрустели чешскими огурчиками. Ни дать ни взять - 70-й год, deep

zastoy; к молодому специалисту, только что получившему квартиру, пришел его заводской товарищ.

Вдруг Марксим начал яростно тереть правое ухо, морщась болезненно.

- Эх, черт, отморозил. Перепились на Новый год, выползли погулять… Теперь болит, вспыхивает ни с того ни с сего. Блин, как я хочу на юг…

- Сиди здесь… Есть такое слово - Родина.

Он улыбнулся, вспомнив анекдот о куске навоза и двух червях, и посерьезнев тихо начал рассказывать:

- Это не про меня. Я не местный. То, что я тут родился, ничего не значит. Моих предков занесло сюда в конце шестидесятых. Они были романтики. Бросили родную Тавриду и рванули в тайгу, идиоты. Я зачат в брезентовой палатке, посреди морозной тишины!..

Вообще-то они хотели двигать не свои горячие тела, а историю. Покорять природу. Такая вот была Идея. И что?.. Сначала родился я, побочный продукт истории. А потом они сбежали с БАМа, Закутск все-таки южнее.

Повзрослели, стало быть… Я их не осуждаю, боже упаси. Я просто сбежал раньше их, в душе своей, так сказать. Или точнее так: устранился. Слушай, чего ты тут делаешь? Я-то ладно: жена, квартира. Не все равно ведь. Не лучшее это место для жизни.

Марксим снизил голос и заговорил весьма учено, будто читая вслух:

- Ты знаешь, я всегда ставил себе в похвалу пристрастие к вечным образам. Все по Юнгу. Но это выродилось во что-то стадное. Да, Олег, когда-то я был полноценным членом общества. То есть не знал личной ответственности. Я отсутствовал, зато была тяга к некой усредненности и самопожертвованию. Тогда я считал невозможным быть идеалистом настолько, чтобы искать причины зла в обществе, а не в себе самом. В себе - на поверхности, в сумеречной и почти противоестественной тяге к анализу - я находил только общество. Закутск, точнее говоря. А под этим слоем кипела ненависть. Когда началась чеченская война, я был даже рад этому. Перспектива погибнуть меня не страшила. Я был спокоен среди всеобщего страха, и оставался бы хладнокровным, если бы взорвали соседний подъезд, а до невинных жертв мне не было дела. Масса не имеет лица, но образ - имеет. Образ мести.

Бессознательно я хотел видеть страну разрушенной.

Разумеется, осознавание этого сейчас не доставляет мне радости. Но это правда. Я не на допросе, и потому это надо признать… Прозрением стала мысль, что со мной что-то неладно. По крайней мере, я понимал это. Это походило на побег со взломом.

Откуда? Из этого Инкубатора. Дух коллективности, соборности и тому подобное здесь чувствуется очень сильно. В большинстве своем те, кого я вижу, не подходят под определение Persona. Уберем приставку

per - коя означает, как ты знаешь, “через”, - по причине чистой ее здесь номинальности. И останется

Sona - матрица, нечто от стада. И это словечко, оказывается, было в лексиконе у древних. Его писали также как Zona. И кому какое дело, что у греков оно значило “пояс как знак девственности”. У нас оно значит совсем другое. У нас оно значит всю страну.

Хотя в каком-то смысле - личностном, я хочу сказать

- мы девственнее эмбриона.

Сам подумай. В Закутске нет истории. Когда я еду из

Нового Района, минуя Узловую, это обстоятельство почему-то бывает мне особенно ясным… Что тут было?

Мелкие разборки между племенами, и между Ермаком и татарами. Были плотины, стройки века, но это же новое время. Здесь нет солнечного духа - как, например, в Средиземноморье, хотя там тоже все давно засрано миазмами этой цивилизации. Здесь - чисто.