Лори Форест - Черная ведьма

– Входи, – ответила я.

Диана босиком прошлёпала по полу и уселась на край ванной, глядя на меня как на сумасшедшую.

– Что тебе нужно? – хмуро спросила я, расчёсывая спутанные пряди.

– Мне надо с тобой поговорить, – неохотно ответила она.

Это что-то новенькое. Обычно Диана всегда говорит прямо и не раздумывая.

– Я написала родителям, – начала Диана. – И сообщила, что собираюсь привезти тебя к нам домой.

Сердце у меня застыло и на мгновение перестало биться. Я вдруг остро ощутила, что меня снова от­вергли.

Так и есть. Они запретили меня приглашать. Глупышка Диана вообразила, что могло быть иначе. Наивная дурочка! Думает, что всё обо всех знает, что ликаны лучше и добрее всех. А наши благородные ликаны – такие же, как все! Полны предрассудков!

– Отец, – осторожно произнесла Диана, – предложил сначала с тобой встретиться.

То есть они сказали «нет».

Повернувшись к Диане спиной, я набросилась на свои ни в чём не повинные волосы, расчёсывая их с такой силой, что стало по-настоящему больно. И хорошо. Боль меня отвлекла. Не дала разрыдаться от обиды. Уж лучше гнев, чем слёзы.

– Ничего страшного, – ответила я, пряча разочарование. – Я об этом тоже думала. И знаешь… что-то мне не очень хочется в гости к ликанам. Мы такие разные. Вряд ли мне у вас понравится.

– Эллорен… – хотела что-то добавить Диана. Она и правда была на моей стороне, но тогда мне очень захотелось дать волю ненависти… от обиды, конечно.

– Выйди вон, Диана, – резко сказала я. – Я хочу побыть одна. Без тебя. – И, увидев, как исказилось от боли лицо ликанки, я испытала мимолётное удовле­творение.

Вот и всё. И сёстрами-то мы побыть не успели.

Диана тихо закрыла за собой дверь, а я, смаргивая слёзы, принялась расчёсывать мокрые пряди. И не будет у меня друзей и родных среди ликанов. Брата потеряла, а сестры не нашла. Ничего не нашла.

Как я и думала.

– С Дианой нельзя по-настоящему подружиться, – скованно объясняю я Айс­лин. – Она слишком… не похожа на нас. Она никогда нас не поймёт.

Айс­лин пристально смотрит на меня, будто понимая, из-за чего мы с Дианой поссорились. Отвернувшись, я стараюсь забыть о разочаровании и обидах и думать о другом.

Противно ноет голова, я закрываю глаза и потираю пальцами лоб, пытаясь избавиться от боли. Наконец, найдя в себе силы, я возвращаюсь к чтению.

– А что произошло с феями потом? – спрашиваю я Айс­лин. – Когда Война миров почти закончилась?

– Их отправили на Пирранские острова, – отвечает Айс­лин, склонив голову к плечу.

– А потом? – не отстаю я. – Что с ними стало потом?

Айс­лин неуверенно пожимает плечами.

– Их куда-то переселили. Подальше… на север… – Её голос постепенно замирает. – А что? Думаешь, всё было не так?

В наступившей тишине мы слышим, как щёлкает маятник в эльфийских часах и в маленьком ручейке журчит вода.

– Не знаю, – задумчиво отвечаю я. – Где я только не искала… В архивах об этом ничего нет. Ни словечка. И фей тоже нигде нет.

– Странно.

– Вот что я думаю, – наклонившись к подруге, рассуждаю я. – Мне кажется, их не просто навечно изгнали из Западных земель. Их убили. А если это так, то всякий, в ком есть хоть капля крови фей… им всем угрожает опасность. – Я сглатываю ком в горле, отгоняя наползающий липкий страх.

– В последнее время всё чаще говорят, что от полукровок пора избавиться, – мрачно сообщает Айс­лин.

– А если Айвен хоть наполовину принадлежит к народу фей… – Часы отбивают ещё несколько ударов. – Значит, нам надо спешить.

Глава 20. Феи-акви

В Северной башне меня ждёт Тьерни. Она сидит на каменной скамье в верхнем коридоре, замершая как изваяние в свете единственного фонаря.

– Тьерни… – Я останавливаюсь перед ней.

– Мне было три года, когда за мной пришли, – тихим, чужим голосом говорит она, не поднимая головы. – Мои родители принадлежали к маленькой общине народа фей. Мы жили в одном из последних тайных поселений. Война подходила к концу. Гарднерийцы наступали. Бежать было некуда. Мои нынешние родители-гарднерийцы хорошо знали моих настоящих отца и мать. Дружили с ними. Мои отцы… оба занимались стекольным ремеслом, восхищались искусством друг друга. Когда война почти закончилась, мои родители… настоящие родители… привели нас с братом к своим друзьям-гарднерийцам.

Прежде чем проститься, они прижали меня к скамье. Родители и с ними другие акви. Я кричала, вырывалась, но меня крепко держали. Я чувствовала, как гнётся моя спина, как горит лицо. Было очень страшно… Откуда мне было знать, что нас с братом заколдовывали, превращали в гарднерийцев, хотя бы внешне. Меня сделали пострашнее, чтобы никто не польстился и не захотел обручиться со мной. Так меня оберегали от охоты на фей.