Пользователь Windows - Put istinnoy lyubvi gl Ann

меня.

– Иди внутрь, – строгим тоном, которого я никогда не слышал от него раньше,

приказывает он.

– Папа! Пожалуйста, папа! Нет, ты не можешь, папа!– рыдает Пенелопа, но тренер

Файнел не слушает ее. Даже когда его дочь, ползет за ним на коленях и хватает за

лодыжки.

– Отпусти, – рычит он. У Уэйна в руках небольшая картонная коробка.

Я смотрю сквозь слезы, как костяшки Пен белеют от напряжения, и больше не могу

стоять сложа руки. Несмотря на протесты отца, я отталкиваю его и подбегаю к Пен, и

падаю на колени рядом с девушкой, которая рушит души. Она не реагирует на мое

объятие, но что-то во мне щелкает, становясь на место, и я чувствую себя завершенным с

моим безумством в руках.

Уэйн молча стоит над нами, глядя на нас пустым взглядом. Он просто ждет, чтобы она

успокоилась. Будто перед ним, не больше чем своенравная девушка устраивающая

истерику.

Я чувствую дрожь в ее мышцах и слышу страх в ее голосе.

Это страх.

Это истерика.

–Это я, Пенелопа,– я шепчу ей на ухо, медленно положив свою руку поверх ее и

осторожно обнимаю другой.

–Давай, малыш. Вставай, – говорю я, держа ее так крепко, что не остается пространства

между нашими телами.

Вдруг, она разворачивается ко мне лицом, сильно прижимается ко мне и кричит:

– Он разбил их!

Свободный от удерживающих рук своего единственного ребенка, мистер Файнел

подошел к металлическому мусорному баку, стоящему рядом с домом, снял крышку и

положил ее на землю. Пен прячет лицо на моей шее, покрывая мою кожу теплыми

слезами, не в состоянии справиться с тем, что ее отец собирается сделать.

Я наблюдаю как он вываливает в бак все, что находилось внутри коробки и начинаю

плакать с моей девушкой, когда я понимаю, что это было.

Радуга поломанных дужек и разбитых линз выпадает из коробки. Круглые зеленые,

овальные желтые, фиолетовые, красные и голубые фрагменты храбрости Пенелопы

исчезают в помойке, наполненной пустыми коробками из-под молока и остатками еды с

прошлой недели.

– Боже мой, – я слышу как где-то позади меня вздыхает мама.

Уэйн запихивает пустую коробку в металлический бак поверх разбитых очков и

возвращает крышку на место.

– Иди домой, парень – говорит он, забирая Пен из моих рук.

Неистовый бой Пенелопы прекращается, и она становится спокойной. Он несет ее, как

ребенка, прижав к груди; идет мимо моих родителей, а потом мимо своей жены, прежде

чем исчезнуть в доме.

Стирая сердитые слезы с лица, я встаю на ноги и бегу в дом в свою комнату.

У меня тоже есть коробка, которую я держу под кроватью.

– Ты должен позволить Файнелам самим разбираться с их дочерью, Диллон. Ты не

представляешь через что они проходят,– говорит папа, стоя у двери.

Глубоко вдыхая через нос, я жду когда он уйдет и оставит меня в покое. Он понятия не

имеет, через что я прохожу.

– Ты не выйдешь, пока не успокоишься, – говорит он, делая шаг ко мне.

Из-за того что я выше и сильнее его, единственное что мне нужно сделать, просто пройти

мимо него. Он не пытается остановить меня. Пробегая мимо мамы, входящей в дом,

игнорирую ее протесты.

Стоя посреди двора Файнелов, с яростью и болью, я бросаю горстки, рассчитанной

поддержки, в дверь их дома. Маленькие упаковки с конфетками отскакивают от стены,

рассыпаясь по веранде. Когда разрушитель невидимости Пенелопы выходит из дома,

чтобы посмотреть что происходит, я бросаю в него пустую коробку. Кажется, что сотни

желтых пакетиков взрываются между нами, и мы смотрим, как наши попытки сделать ее

счастливой рушатся.

Это лишь часть того, что он мне должен.

Глава 25

Диллон

– Я люблю тебя, – шепчет она.

Мы переплетены. Руками, ногами, голой кожей, тяжело дыша, и с любопытством касаясь

друг друга. Летнее солнце жалит мою голую спину, а ее бледная обнаженная грудь

практически светится. Клетка из прочных белых костей, кровь и мышцы, синие вены –

защищают хрупкое сердце, бьющееся внутри. Я скольжу губами по коллекции

ромбовидных веснушек у основания ее шеи, и своим коленом раздвигаю ее.

Она смертельно устала, и существует как оживший мертвец.

Плотная стена деревьев вокруг, оберегает нас от посторонних глаз, и одеяло на траве

создает комфорт. Мы достаточно глубоко в лесу, так что ее крики услышит только