Марш Генри - Призвание. О выборе, долге и нейрохирургии

признаваться, но, работая нейрохирургом, я старался избегать таких пациентов во

время обхода палат – до того горько было видеть их.

Что сказать человеку, полностью парализованному ниже шеи, если он остается в

сознании, но из-за подключенного аппарата искусственной вентиляции легких не

может произнести ни слова?

Я вспомнил аналогичный случай, с которым столкнулся много лет назад на

Украине. Игорь, мой украинский коллега, тогда еще работал в местной

государственной больнице «Скорой помощи». Он невероятно гордился тем, что

ему удается поддерживать жизнь пациента с помощью искусственной вентиляции

легких. «Первый случай долгосрочной искусственной вентиляции легких в

стране», – заявил он.

Парня держали в небольшой безрадостной комнатушке, где он пролежал три

года. На стенах висели многочисленные иконы. Конструкция трахеостомической

трубки позволяла ему говорить, и каждый раз, посещая отделение Игоря, я

непременно заходил повидаться с молодым человеком. За ним присматривал

брат, немного знавший английский, благодаря чему я смог общаться с пациентом.

С каждым моим визитом тот выглядел все слабее. До несчастного случая – парень

сломал шею, нырнув на мелководье, – он отличался крепким телосложением, но к

моменту смерти от него остались лишь кожа да кости. Поначалу нам с ним

удавалось вести полноценные беседы, но постепенно это становилось все труднее.

Под конец он принялся расспрашивать меня о религиозных чудесах и о спасении

души, о которых говорил со страстью (насколько это вообще возможно, когда в

трахею вставлена трубка). Мне нечего было ему ответить. Увидев, что та

маленькая боковая комната опустела, я почувствовал некоторое облегчение.

Непальская девушка сломала шею во время фестиваля Дашаин – одного из

важнейших религиозных праздников, которых в стране немало. Ежегодно в

жертву богине Дурга приносят более пятидесяти тысяч коз и сотни буйволов. В

честь нее повсюду размазывают кровь (в том числе и по кузову золотистого «Ленд

Ровера» Дева). Правда, защитники животных предлагают использовать для

жертвоприношения тыквы вместо овец, о чем я недавно прочитал в местной

газете.

Фестиваль продолжается две недели. Двумя днями ранее Дев попросил меня

подойти вместе с ним к главным воротам перед его домом. Я обнаружил там

припаркованный полицейский джип, возле которого стоял полицейский в форме.

Из-за гаража появился второй полицейский: он вел за собой на веревке

прекрасную козу с длинными ушами.

– Каждый год на Дашаин я дарю местным полицейским козу, – пояснил Дев.

Козу затолкали в джип, но она тут же выпрыгнула наружу. Ее вернули обратно, и

теперь рядом с ней уселся один из полицейских. Машина тронулась, и, пока она

не скрылась из виду, коза печально смотрела на меня через заднее стекло.

– Эта коза накормит сотню полицейских, – одобрительно сказал Дев.

Когда мы возвращались в Катманду после поездки в соседний городок, Дев

заметил:

– В этом году ни у кого нет настроения для Дашаина. Сначала землетрясение, а

теперь продовольственная блокада и топливный кризис.

И тем не менее мы проехали мимо нескольких высоких качелей, которые

являются традиционным атрибутом фестиваля. Они представляют собой четыре

связанных вместе бамбуковых шеста, достигают шести-семи метров в высоту и

обычно украшены разноцветными флагами. Я видел, как непальцы – и взрослые,

и дети – восторженно смеются, набирая на этих качелях высоту, хотя мне их

конструкция показалась весьма ненадежной.

На следующий день я привычно сидел в библиотеке, занимаясь обучением

младших врачей и пытаясь придумать, как повысить эффективность их работы.

– Завтра я возвращаюсь в Лондон, – сказал я группе новоиспеченных врачей,

недавних выпускников медуниверситета; все они показались мне довольно

бестолковыми.

– Вы хорошие врачи. Но мы хотим, чтобы вы стали еще лучше. Надеюсь, старшие

ординаторы, – я одарил их многозначительным взглядом, – продолжат каждое

утро проводить собрания в том же духе. Подразнивать новичков разрешаю, но не

чересчур.

Довольный своей короткой речью, я спустился в кабинет Дева. И только я

собрался отправиться на первый этаж, чтобы начать амбулаторный прием, как

внезапно услышал шум в коридоре.

Выглянув за дверь, я увидел, что у стойки регистратора рядом с операционной