Ахто Леви - Улыбка Фортуны

И все-таки было приятно сидеть в ярко освещенном зале и чувствовать тепло от выпитой водки и горячего чая. Да и скучно одному. Все

ходишь по городу, ищешь, а поговорить не с кем. Прямо хоть вой от одиночества. Однажды Серый решил: «Поговорю-ка с кем-нибудь о чем- нибудь». И обратился к первому встречному:

— Извините, скажите, сколько времени...

Вот, собственно, и весь разговор, а и то веселее стало. Да, как ни верти, а человеку без общества не обойтись, знакомцы Карася пока единственные, с кем Серый мог поговорить. Он нисколько не сомневался, что Рыжий скоро снова сядет в тюрьму и еще кого-нибудь потащит за собой. Ведь он будет искать компанию воров, не найдет их. Может, соблазнит мальчишек, которые жаждут романтики. Следовательно, подумал он, по городу ходит «крокодил» и никто об этом не подозревает.

А Серый ничем не мог мальчишкам помочь. Смешно, вот и он об общественной безопасности думает... у него своих забот по горло. К тому же он считал, что существуют специальные люди, которые за все это несут прямую ответственность.

Следующая встреча Серого с Рыжим состоялась в кино. Если человек спит на вокзале, это еще не значит, что он не должен ходить в кино. И даже то обстоятельство, что одет он паршиво, не может заставить его отказаться от такого маленького удовольствия. А тут идет он, встречает Рыжего. И главное, у того лишний билет имеется. Правда, фильм понять Серому так и не удалось, потому что Рыжий оказался некстати общительным.

Решив испытать метод Женьки, Рыжий сделался заядлым посетителем кино. И разработал такую систему: идет в предварительную кассу и покупает по два билета на все вечерние сеансы недели, один себе, другой — даме, не успевшей приобрести билет. Поскольку последние сеансы кончаются поздно, имеется законное основание напроситься в провожатые. Но беда в том, что все эти красавицы никогда не пускали его в дом и спешили от него избавиться еще за квартал от дома.

Несмотря на свои сорок лет, Рыжий выглядел молодцом. Бродячая жизнь, многих искалечившая, придала ему даже какой-то неуловимый оттенок романтичности. И однажды ему посчастливилось: «дама» пошла с ним. Он привел ее в ту комнатушку, где жил. Но «дама» держалась неприступно и, несмотря на старания Рыжего, поспешила отделаться от его гостеприимства. Может, из-за его «художественного» языка, результата первых шагов по изучению «культурного» разговора. Кто знает...

Сам он объяснил это тем, что, дескать, опыта маловато в этом деле, поскольку отношения с женщинами у него до этого были простые, если не считать нескольких «мурок», с которыми удавалось побаловаться в небольших промежутках от одного срока до другого, да еще «заочниц», с которых он «шкуру» драл.

«Заочницы» — самые несчастные женщины, хотя находятся они на воле, пока их «заочники» сидят в каталажке.

Начинается все с того, что получает какая-то из них письмо. Откуда? От кого? Ну конечно же, от «капитана дальнего плавания» (плавающего уже с десяток лет в тайге, в колонии со строгим режимом) или же от «студента юридического факультета». Письмо ласковое, как пушистый котенок. Появляются общие интересы, а раз так, можно и карточками обменяться. Ну конечно, ни один студент или капитан не пришлет изображения своей рожи, когда можно занять у товарища посмазливее... А затем уже можно и о любви заговорить, так как выясняется, что она, «заочница», мечта «студента».

Наконец, «студенты» признаются в том, что практикуются пока в тайге из-за сентиментально-трагической истории. И начинаются трели о грусти, одиночестве и чувствах. Конечно же, «капитаны» прощаются и «капитаны» достигают цели: сначала они получают письма, затем, в

целях повышения духовного уровня, бандероли с художественной литературой, а поскольку художественная литература не идет на пустой желудок, приходят и посылки.

«Студенчество» дипломатично не пишет о том, когда заканчивается переформирование его морального облика. Будучи оптимистично по натуре, оно надеется, что этот процесс не слишком затянется. Пройдут все условленные сроки, но «жены» своих долгожданных, выпестованных посылками и деньгами «мужей», увы, не дождутся.

бывает и иначе. Бывает, что именно «заочница» своим участием, своими добрыми, умными письмами дает колеблющемуся уму последний решающий толчок, помогает обрести веру в себя, в жизнь. Тогда заочная дружба действует на одинокую, ожесточенную душу, как бальзам. Поэтому достойны сожаления и презрения «студенты» и «капитаны», осквернившие пошлостью искреннее тепло сострадания.