Свен Хассель - Блицфриз

— Повернись спиной!

Он берет крепкими пальцами меня за воротник, начинает сильно массировать меня и при этом дышать за шиворот. Тепло постепенно возвращается в мое тело. Когда я согреваюсь совсем, проделываю то же самое с ним. Потом мы оба принимаемся за Порту. Теперь нам хорошо. Мы прижимаемся друг к другу, как животные в лесу, и погружаемся в глубокий сон…

Ночью девять человек из роты замерзают насмерть. Жаль их, потому что мы просыпаемся чудесным утром.

Повара добрались до нас с продуктами. Каждый получает по целой селедке и по полмиски кипятка. И, главное, по двести граммов хлеба. Чувствуем себя мультимиллионерами.

— Детки, детки! — радуется Старик, весело подпрыгивая. — Нас еще не совсем списали!

Остальная часть второго отделения сидит кружком, у каждого во рту замерзшая селедка. Нельзя терять ни кусочка, а замерзшую селедку приходится есть долго. Отрываешь клочок и кладешь в рот, где он медленно оттаивает. Господи, как нам это нравится. Воцаряется торжественная тишина. Мы жмемся друг к другу, как птенцы, и чувствуем тепло тела сидящих рядом. Давно нам не было так хорошо. Каждый кусочек еды мы кладем в рот так, словно совершаем священный ритуал. Селедки постепенно исчезают — головы, плавники, кости, хвосты, все до крошки. Не остается ничего. Даже кошка не смогла бы съесть все так чисто. Мы макаем хлеб в сахарный песок и подолгу держим его во рту, пока он не разбухает от слюны. Сахар течет по горлу восхитительной струйкой, и мы чувствуем, как его сила бурлит во всех частях тела.

— Похоже, хлеб с сахаром — лучшая на свете еда, — говорит Порта, обмакивая в сахар маленький кусочек хлеба и протягивая его Старику.

Внезапно все протягивают ему хлеб и сахар. Старик не просто командир отделения, он нам отец и мать, этот невысокий, коренастый столяр из берлинских трущоб, втиснутый в мундир с погонами фельдфебеля. Если что-то случится со Стариком, под угрозой окажутся наши жизни. Если лишимся его, нашему отделению конец. Мы это знаем.

Обер-лейтенант Мозер протискивается в кружок. Он принес чай. Каждому достается по большому глотку.

Порта достает две сигареты, и они три раза идут по кругу!

Они ничего не знают о реальности, эти бестолковые карьеристы, бюрократы и адъютантские душонки, все высшие офицеры вермахта, руководители генерального штаба. Теперь они определяются одним общим наименованием: адъютанты. Обратили внимание, как они трепещут, когда склоняют передо мной свои головы?

Гитлер в разговоре с группенфюрером Гейдрихом, 23.12.1936.

— Завтра утром, господа, мы атакуем Бородино, — начал генерал-лейтенант Вайль[52]. — Здесь, на историческом поле, где мы находимся, двадцать шестого августа восемьсот двенадцатого года император Наполеон нанес поражение русскому генералу Кутузову. Я счастлив, что мы можем повторить эту победу; и о нас будут говорить в истории Германии с почтением и гордостью. После падения Бородина путь к Кремлю будет открыт, мы встретим на нем лишь несколько незначительных препятствий.

Генерал умолк и достал сигару. Тут же щелкнул десяток зажигалок. Снаружи грохотала артиллерия. Небольшой особняк слегка содрогался. Подвески люстр позвякивали. Довольный генерал с улыбкой оглядел офицеров.

— Господа, осмелюсь сказать, что будет прекрасно встретить свою участь на этой исторической земле. Мы должны…

Его слова заглушил грохот взрыва, яркая вспышка осветила сцену. С оглушительным грохотом рухнула половина потолка.

Командующий пехотой оберcт Габельсберг склонился над генералом и с помощью начальника штаба отнес его на диван. Спину ему пробил осколок снаряда. Врач оказался бессилен спасти его.

— Господа и товарищи, наш генерал мертв, — спокойно сказал оберcт Габельсберг. —Давайте простимся с ним подобающим образом.

Он щелкнул каблуками и поднес руку к козырьку. Все офицеры последовали его примеру.

— Генерал Вайль, солдат замечательной доблести, долгое время вел нашу дивизию от победы к победе. Благодаря ему мы всегда получали возможность сражаться на переднем крае. Благодаря ему мы на этой войне добавили много названий к великим битвам уже начертанным на наших знаменах, которые развевались при Ватерлоо. Наш генерал встретил ту смерть, которой желал бы. Бог принял решение об отставке здесь генерала Вайля и призвал его в свое великое воинство. Зиг хайль. товарищи! Слава нашим павшим героям!

Офицеры стояли. держа в руках фуражки и скорбно опустив глаза. Так полагаюсь.