Бобух Николаевич - Аlexandr

Берия, назвав охоту барским развлечением, остался в Туле, и продолжил работать по школам. Де Бри остался с ним. Не смотря на более высокий чин, граф не считал зазорным помогать Лаврентию Павловичу, и, как рассказывал в приватных беседах, многому у него научился, и продолжал учиться. Графа поражала работоспособность Берии, его феноменальная память, умение работать с людьми, найти к каждому свой подход. Целеустремленность, умение планировать на много шагов вперед, и умение импровизировать там, где это нужно. Системный подход к решению любой, даже на первый взгляд небольшой задачи. В общем, граф был очарован Берией и я понимал, что своего секретаря я потерял. Ничего, есть еще Дюжев. Дмитрий Павлович при первой встречи мне показался более рассудительным и основательным, чем Де Бри. Оно и не мудрено, Дюжеву уже полтинник, но он не часто попадался мне на глаза, и поэтому секретарем стал Де Бри. В этот раз, я своего секретаря Берии не отдам. Взял моду переманивать у меня секретарей.

С охоты я вернулся только к вечеру следующего дня, уставший, но крайне довольный. После баньки и ужина я отправился на боковую, так и не приняв никого из дворян. Не до них мне было.

Но всю последующую неделю я занимался дворянством. В основном вопросами Тульской думы. К концу недели состоялось дворянское собрание, на котором приняли проект думы, ответственным за проведение выборов был назначен Тульский губернский предводитель дворянства. Уездные предводители должны были оказывать всю посильную помощь. Так же, уездного предводителя я назначил своим заместителем в наместничестве, со всеми функциями и обязанностями, прописанными для наместника. Самому же князю Бельскому, губернскому предводителю, дал указания на счет моих личных инициатив и работы Кулибина. Чтоб в будущем между ними не возникло разногласий, из-за которых может остановиться работа Ивана Петровича. И через три дня я тронулся в обратный путь, в Нижний Новгород.

В Москве мы опять остановились у Долгоруких, где нас встретили так же тепло, как и в прошлый приезд. Я решил задержаться в первопрестольной на несколько дней, этого должно было хватить на все мои дела. Планировался большой прием в Сенатском дворце, затем встреча с купцами, а потом мы с Луизой собирались на большую ярмарку, которая проходила в Москве раз в три года. Живи мы в двадцать первом веке, моя жена наверняка стала бы шопоголиком.

Главным мотивом общения с дворянами опять стала Нижегородская дума, но здесь я уже ничего не мог обещать, наместником был не я, а князь Долгорукий. Правда он обещал подумать, и попросил меня прислать ему все документы связанные с этим проектом. Я согласился, и даже сказал, что пришлю Лагарпа, в качестве консультанта.

Встреча с купцами первой гильдии прошла довольно продуктивно. Под гарантии прибытия нашего военного флота в Средиземное море, купцы решили создать корабельное товарищество, и в течении двух лет построить до сорока барков, я же обещал взять на себя вооружение этих кораблей новыми стальными пушками, в рассрочку на пять лет.

Купцы второй гильдии получили от меня десять специалистов из Англии с чертежами ткацких станков. За это я получил от них сто пятьдесят тысяч рублей, и по пятьдесят тысяч каждые полгода, в течение десяти лет.

На ярмарку мы выехали большой компанией, в сопровождении князя Долгорукого с супругой, губернского и уездного предводителей дворянства, граф Орлов-Чесменский. Я был очень рад встретить графа, довольно интересного собеседника и приятного во всех отношениях человека. На приеме у князя Долгорукова, Алексей Григорьевич подарил мне прекрасную тройку рысаков, выведенных на его конезаводе. Кони одинаковой масти, изящные и предельно красивые, будучи впряженными в возок, развивали просто огромную скорость и могли двигаться таким образом очень долго. Для этого мира, скорость в пятьдесят километров в час была просто огромной. Именно эту тройку впрягли в открытую бричку, на которой ехал я, Луиза, граф Орлов и Берия. Казаки, под руководством Шелихова, могучим посвистом распугивали обывателей, оказывавшихся на нашем пути. Я наслаждался стремительным движением тройки, хотелось поддержать казаков свистом и криком. Алексей Григорьевич, заметив мое нетерпение, слегка улыбнулся, ведь не смотря на возраст, ему тоже хотелось как в молодости показать свою лихость и силу. Что говорить, если он в свои шестьдесят стоял в стенке, когда я в первый раз его встретил.