Алекс Керр - Собаки и демоны

Почему же строительство монументов одержало победу, а устоявшиеся традиции «чистой бедности» Японии были отметены как солома в бурю? Это - случай крушения и неустойчивости - и эта неспособность сохранить равновесие лежит в основе современной культурной травмы Японии.

Ключ к разгадке проблемы может быть найден, в том, что я называю «теорией Противоположных Достоинств». Страны, как люди в этом отношении, могут безумно гордиться теми качествами, которых как раз у них и не хватает. Так «честная игра» - достоинство Великобритании, страны, которая напала и поработила половину земного шара. «Равенство» было баннером советской России, где комиссарам принадлежали роскошные дачи на Черном море, а пролетариат жил не лучше рабов. Соединенные Штаты гордятся своим высоким «моральным стандартом», увековечивая расовые и моральные двойные стандарты. Есть «l'amour» во Франции, стране хладнокровных рационалистов. Или канадцы, непосредственно гордящиеся тем, что является отчетливо «канадским».

В Японии мы должны учитывать освященный веками идеал Ва, «мира». Ва подразумевает безопасность, стабильность, порядок вещей, «знание пределов». И все же постоянная ирония японской истории с 1868 года в том, что при акценте на мир и гармонию, Япония не стремится учесть эти достоинства. В конце девятнадцатого века, вместо того, чтобы вернуться назад, чтобы вновь процветать, Япония предприняла кампанию, чтобы завоевать и колонизировать соседей. К 1930-ым она уже приобрела огромную империю в Восточной Азии; неспособность остановиться привела к убийственному для Японии нападению на американскую базу в Перл-Харбор, в результате чего она потеряла все. Что-то подобное происходит снова сейчас. Возможно, Япония оценивает Ва так чрезвычайно по причине, что у него есть сильная тенденция к неустойчивости и крайностям, не поддающимся контролю.

Довоенная история и существующая тенденция Японии к экологическому и финансовому бедствию указывают на фатальный недостаток в социальной структуре Японии. Акцент на общую ответственность и повиновение приводит к ситуации, в которой никто не является главным, а в итоге, как только установится определенный курс, Япония не делает остановок. Нет никаких штурманов, никого, кто мог бы остановить двигатели, как только корабль государства набрал полный ход; и таким образом, судно перемещается быстрее и быстрее пока не терпит крушение на скалах.

Ритм предсказуем. В изучении традиционных искусств в Японии каждый сталкивается с классическими образцами Дзю, Ха, Киу, Зансин, которые прослеживаются всюду - от обтирания ложки в чайной церемонии до драматического финала танца Кабуки. Под «Дзю» понимается «введение», начало движения. «Ха» означает «разрыв» – когда движение набирает среднюю скорость. «Киу» значит «порыв», спринт в конце. Все они приводят к точке, известной как Зансин, «остановка сердца», после чего начинается другой цикл. Простой английский перевод этой последовательности был бы: «медленно, быстрее, очень быстро, остановка». В контексте истории двадцатого века можно было бы перевести это так: «медленно, быстрее, очень быстро, катастрофа». Япония никогда не покоится в Ха, а всегда стремится к Киу, и ничто не может остановить этого пока не случится катастрофа. Зансин.

После восстановления от поражения во Второй мировой войне Япония намеревалась покорить мир большой индустриальной властью. Чистая бедность не вписывалась в этот сценарий; гигантское строительство - вполне. С промышленностью и строительством как единственными национальными целями, Япония поработила собственную землю, нападая на горы и долины бульдозерами, сметая старые города, закапывая гавани, превращая страну в один большой индустриальный линкор. Никто не может замедлить его, поскольку он набрал максимальную скорость перед колоссальным кораблекрушением.

Другим фактором, который препятствовал тому, чтобы Япония пришла в себя, являлся эффект уже нанесенного ущерба. Гэвен Маккормакк написал: «Реальная и возрастающая потребность - возместить некоторые из убытков, нанесенных окружающей среде: начните де-бетонировать реки и побережья, уничтожьте некоторые дамбы, возвращая некоторые реки к их естественному руслу». Такой процесс фактически идет в Соединенных Штатах, но в Японии это почти невообразимо. Сознание проблем охраны окружающей среды имеет столь низкое и беспечное развитие, а вред уже настолько нанесен городским и сельским пейзажам Японии, что средства, необходимые для их восстановления, превосходят воображение. Этот цикл самовыполнился: структура городской жизни и окружающей среды ухудшается, все меньше и меньше мест, в которых люди могут наслаждаться тихим, задумчивым образом жизни «чистой бедности» и все меньше и меньше количество людей, которые могут оценить то, что это когда-либо означало.