Токтаев Игоревич - Пес и волчица

Встречать императора высыпали все солдаты, не занятые на работах или воинских упражнениях. Поскольку день был объявлен праздничным, таких оказалось немного и два легиона, почти в полном составе построились за лагерной стеной. Нестроевые, в числе которых толкался Север, глазели со стен и башен, возведенных по всем правилам фортификационного искусства. Лагерь строился, как зимний, постоянный, с внушительными укреплениями.

Стоял чудовищный шум и гам, приходилось кричать, чтобы услышать собственный голос. Солдаты всех пяти легионов и ауксилларии славили Корнелия Суллу, императора, чей вороной ступал по жидкой дорожной грязи величественнее, чем по мостовой Священной улицы, ведущей на Капитолий. Отметив сей факт, Север подумал, что не иначе, как уже завтра, кое-кто, вооружившись кирками и лопатами, приступит к делу более привычному для любого легионера, чем собственно война.

В лагере он, Барбат, Бурос и остальные участники злополучного посольства, коих в живых осталось общим числом семеро, пользовались полной свободой, но наружу их не выпускали. Сейчас, выбравшись в толчее на ту сторону стены, на внешний вал, Квинт подумал было о том, что неплохо бы попытаться незаметно бежать, но быстро отмел эту мысль. Ничего не выйдет, вся округа заполнена дозорами и фуражирами. Не скрыться. А когда поймают, вот тогда точно крест. Между тем сейчас есть неплохой шанс избежать подобного финала, как-никак, он в битве при Лекте проявил себя весьма неплохо. Будь, что будет.

Лагерь ликовал. Солдатам выставили вина и выплатили жалование за три месяца вперед. Сулла провел смотр легионов, награждая отличившихся. Вечером был устроен пир для старших командиров. Все важные разговоры отложились на следующий день.

-- Я полагаю, Архелай совершенно уверен, что Митридат примет мои условия.

-- Почему? -- поинтересовался Лукулл, жадно впитывавший информацию о случившемся с армией за почти годичное его отсутствие.

-- Он уже начал выводить свои гарнизоны из городов, где они еще оставались, тем самым избавляя нас от ненужных хлопот.

Сулла облачился в тогу, чего с момента высадки в Греции делал не более десяти раз, и потягивал хиосское из позолоченного кубка, возлежа возле стола, заваленного отчетами. Походная обстановка надоела, хотелось ощутить себя в привычной, мирной атмосфере, поэтому доклады подчиненных Луций Корнелий выслушивал не за столом походной канцелярии, а здесь, в заднем отделении претория, своих личных покоях. Раб массажист стоял за спиной и массировал плечи хозяина прямо через одежду.

Лукулл тоже ничем не напоминал подчиненного, отчитывающегося перед начальником: он пребывал в той же позе, с таким же кубком в руке.

-- Значит, война окончена?

-- Не думаю, -- Сулла жестом отослал массажиста и поманил замершего в темном углу виночерпия, указав на свой почти пустой кубок, -- царь вряд ли согласится. Мы загоняем его обратно в Понт. Это неприемлемо для Митридата.

-- Почему ты так считаешь, Луций Корнелий?

-- Я изучал его. Расспрашивал пленных, из тех, кто обретался поближе к трону. Не такой он человек. Не смирится.

-- Не смирится, -- согласно кивнул легат, -- война продолжится.

-- Да, но теперь уже только весной. Все его войска здесь разбиты, новых морем теперь не перебросить. Испортилась погода, да и мы бы теперь не дали. Твоими стараниями, Луций, ты отлично справился, пью за твое здоровье, - Сулла поднял кубок.

Лукулл с достоинством кивнул и тоже отпил вина.

-- Уже увиделся с Марком? -- спросил Сулла.

-- Мельком. Обнялись и тут же разбежались по делам.

-- Успеете еще наговориться. Полагаю, ему не терпится услышать повесть о твоих подвигах из первых уст.

-- Как ты оцениваешь его службу?

-- Все Лукуллы рядом со мной -- в первых рядах по доблести, Марк не исключение. Хоть он и зовется Теренций Варрон, родная кровь говорит сама за себя[188]

. Я назначил его квестором в Первом легионе, и он прекрасно справляется со своими обязанностями.

-- Приятно слышать. Собственно, я никогда не сомневался в его способностях.

-- Твой брат далеко пойдет. Вот увидишь, он будет консулом. Так же, как и ты.

-- Для этого надо еще вернуться в Рим и выгнать марианскую шваль поганой метлой.

-- Выгоним, не сомневайся. Но прежде надо решить одну проблему в Азии.

-- Ты сейчас о Фимбрии?

Сулла выпил еще.

-- Да, о нем.

-- Он предлагал мне союз. Если бы я согласился, мы могли бы захватить Митридата живым.

-- К чему мне Митридат? Провести его по улицам Города в цепях во время триумфа?