Unknown - o 0424287a7cd27205

эти четыре сектора, и их понимание подлинных деталей и стадий надличностного уровня

было довольно фрагментарным. Я полагаю, что мы можем обобщить эти недостатки в

двух простых тезисах.

Первый тезис — это отказ развивать любые созерцательные практики, то есть любые

205

истинные парадигмы, любые воспроизводимые примеры, любые подлинно

трансперсональные практики. Скажем по-другому: в нем не было никакой йоги, никаких

медитативных дисциплин, никакой экспериментальной методологии, чтобы можно было с

ее помощью воспроизвести в сознании трансперсональные откровения и интуиции его

основателей.

Великие идеалистические системы, таким образом, были ошибочно приняты за

метафизику или за очередной вариант той же самой философии «простого

представления», которая не имела никакого действительного референта, и Кант

полностью их уничтожил. А так как идеалистам не хватало трансперсональной практики, эта резкая критика была по-своему верна.

Идеализм дегенерировал в монологическую метафизику и справедливо принял

судьбу всех метафизических систем, то есть всех систем, которые просто наносят на

карту мира и не создают внутренние технологии, которые могли бы изменить картографа.

В: Значит, первый недостаток состоял в том, что у них не было никакой йоги —

никакой трансперсональной практики, чтобы воспроизвести их уровень понимания?

КУ: Да, не было никакого способа воспроизвести состояние трансперсонального

понимания в сообществе практикующих. У них не было никакого пути раскрытия «я»

(«Я» или Будда) в более глубоком сообществе («Мы» или Сангха), которое было бы

выражением более глубокой истины («Это» или Дхарма). Но да, если говорить очень

просто, у них не было йоги.

В: А второй важный недостаток?

КУ: Хотя глубокие интуиции и прозрения и вхождение через них в подлинно

трансперсональные области были, очевидно, главной, или одной из главных движущих

сил идеалистического движения, эти интуиции и озарения почти всегда

интерпретировались при помощи визуальной логики, и это обременяло Разум почти

невыполнимой задачей. Особенно после Гегеля трансперсональный и трансрациональный

Дух полностью отождествляется с визуальной логикой, или зрелым Разумом, что

обрекает разум на разрушение под действием веса, который тот никогда не мог бы

вынести.

«Все действительное разумно и все разумное действительно» — и под «разумным»

Гегель понимал визуальную логику. И это никогда не будет работать. Визуальная логика

— это просто форма Духа, как он проявляется на стадии кентавра.

В 1796 году Гегель написал поэму для Гельдерлина, в которой, например, говорится:

«Если можно было бы понять дух, который забывает себя, выходя из пространства и

времени, чтобы погрузиться в бесконечность настоящего, и в тот же миг пробуждается

повторно! Кто бы ни хотел рассказать об этом другим, хотя бы он говорил и на языке

ангелов, он почувствует бедность слов».

Если бы это было так, Гегель жил бы в бедности. Но он решил, что Разум может и

должен создать новый язык ангелов.

Это было бы замечательно, если бы у Гегеля также имелись более надежные

практики для постепенного развития более высоких трансперсональных стадий сознания.

Мастера Дзэн все время говорят о Пустоте! Но у них есть практика или методология —

дзадзен, или медитация — которая позволяет им подтверждать свои интуиции путем

основанной на опыте и доступной большинству людей проверке. Дзэн — это не

метафизика! Это не просто картография!

У идеалистов ничего этого не было. Их озарения было не так-то просто

воспроизвести, и поэтому они не были понятны. Таким образом, от них отказались как от

представителей «просто метафизики». Так пропала бесценная возможность, к которой

западный мир, без сомнения, должен попытаться вернуться снова, если когда-то в

будущем он планирует достичь уровня понимания Мировой Души.

В: Это удивительно, что идеалисты достигли столь многого.

КУ: Не так ли? Я все время думаю об одной истории: после Второй мировой войны

206

Жан-Поль Сартр посетил Сталинград, место великого сражения, которое во многом было

поворотным моментом войны. На том участке русские вели абсолютно героическую

защиту; более чем триста тысяч немецких солдат были убиты. После осмотра этого места

Сартр часто говорил: «Они были так удивительны, они были так удивительны». Сартр, конечно, очень симпатизировал коммунизму, поэтому кто-то, наконец, спросил: «Вы