tikhanovskaya - o f08c074105e92fe7

реветь и умолять её не делать им больно. "Мы больше не будем" , – клялись они никогда-никогда

не делать так.

Костик молча стоял у стеночки, мужественно прикрывая ею свой тыл. И только тёплая

струйка, стекающая по ноге в сандалик, могла выдать его ужас.

Глава 7. МЫШЕЛОВКА

Однажды во время занятий в группу заглянула медсестра. Её белый халат в сознании детей

вызывал тревожные ассоциации. Дети неотрывно следили за каждым жестом медработника. С чём

она пришла на этот раз? Медсестра вынула из пакета маленькую клетку и протянула её

молоденькой воспитательнице. Та, увидев мышеловку, скорчив брезгливую гримасу, беззвучно

замахала руками.

– Слушай, я же не заставляю тебя руками мышей ловить. Если санэпидемстанция узнает, что

у нас мыши, всем будет нагоняй. Мы сами должны устранить эту проблему. Поставишь

мышеловку в туалетной комнате, чтоб было незаметно. А когда мышь попадётся, поднесёшь

мышеловку к унитазу, нажмёшь вот сюда и спустишь воду. Несколько процедур, и всё! – дав

указания, медсестра удалилась.

Любопытство разбирало всех. Каждый старался найти повод сходить в туалетную комнату, чтобы проверить мышеловку. Оставаясь несколько дней пустой, она скоро перестала интересовать

всех, кроме Костика. И его терпение было вознаграждено.

Во время тихого часа он попросился в туалет. Зайдя за дверь, увидел, что в мышеловке что-

то есть. Он поднял её с пола и поднёс на уровень глаз. В клеточке сидел махонький мышоночек.

Настоящий, живой! Костик видел его блестящие глазки, розовый носик, круглые ушки. "Что

сделает с ним воспитательница, если сейчас войдёт сюда?" – проскользнула тревожная мысль. Он

вспомнил, что для того, чтобы открыть клеточку, нужно куда-то нажать. Он перевёл глаза на

дверцу мышеловки, которая запиралась пружинкой. "Вот сюда!"

Костик подбежал к окну. Он с трудом смог приоткрыть его, от волнения руки не слушались.

Перегнувшись через подоконник, на вытянутых руках стал со всей силы давить на тугую

пружинку. Дверца поддалась, и мышонок невесомым шариком выкатился на мягкую травку.

Костик облегчённо вздохнул.

В этот момент вошла воспитательница.

– Ну, что опять придумал? – она увидела в руках Костика мышеловку.

– Я хотел посмотреть, как она открывается, – соврал Костик и обрадовался, что получилось

правдоподобно.

Воспитательница взяла у него из рук мышеловку.

– Вот так! – нажав наманикюренным пальцем на пружинку, показала, куда нужно нажать. В

этот момент пружинка соскочила, больно прижала ей палец и сломала ноготь.

– Вот зараза! – высказала непонятно к кому относящуюся досаду воспитательница.

А Костик порадовался: «В жизни есть справедливость! Злые будут наказаны!»

Глава 8. ПОЛДНИК

Костик плохо ел. Сам этот процесс для него был наказанием. Часто только один вид еды

вызывал неприятие. Молоко или какао с пенкой, гороховый суп, селёдочка, переливающаяся

влажным бочком. Он не мог представить себе, как можно «это» положить в рот. У него внутри всё

содрогалось. Меню было расписано по дням, и, зная, что в четверг дают форшмак, он заболевал.

На самом деле. Его бил внутренний озноб. Но бабушка торопилась на работу и не обращала

внимания на его полуобморочный вид. Он понял, что пощады не будет. Никакими средствами и

способами ему не вызвать понимание и милость близких. Даже болезнь не поможет. И загнанный

в узкий коридор, преодолевая себя, шёл в детский сад как на испытание, всё меньше доверяя

окружающим его людям.

А воспитатели, чтобы заставить детей съедать порцию, говорили, что пока кто-нибудь один

не доест всё до конца, никто из-за стола не выйдет. Это было правило.

Костика часто выручал Мишка-толстяк, который, видя, как мучается его товарищ напротив, как-то предложил:

– Не любишь форшмак? Давай сюда! – Воспользовавшись тем, что воспитательница

отвернулась, он поменял тарелки.

Однажды, когда на полдник были бутерброды с маслом и чай, от вида лежащего кубиками

жира Коську передёрнуло. Ни тёти Зины, ни Мишки в тот день не было. У многих детей масло

вызывало отвращение. Намазывая хлеб маслом, они тянули время, потом, зажмурившись, задержав дыхание, откусывали и, скорее хлебнув сладкий чай, проглатывали. Боялись подавиться, но всё-таки ели. И, съев, смотрели на соседей, ожидая, когда другие закончат эту неприятную