Неизв. - Заир

И начало не сулит неожиданностей:

- Хотелось бы поговорить о вашей новой книге... Каков ее главный посыл?

- Если б я хотел ограничиться посылом, то написал бы одну фразу.

- А почему вы пишете?

- Потому что я открыл способ поделиться с другими чувствами, которые испытываю.

Произнесено тоже на автопилоте, но тут я останавливаюсь и поправляю себя:

- Впрочем, эту историю можно рассказать и по-другому.

- По-другому? Вы хотите сказать, что не удовлетворены "Временем раздирать..."?

- Книгой - удовлетворен вполне, а своим ответом - нет. Почему я пишу, спрашиваете вы? Правдивый ответ должен звучать так: "Я пишу, потому что хочу быть любимым".

Журналист глядит на меня с подозрением: что это еще, мол, за душевные излияния?

- Я пишу, потому что в детстве не умел играть в футбол, у меня не было машины, мне давали мало денег на карманные расходы и я был плохо развит физически.

Чтобы продолжать, мне приходится сделать над собой неимоверное усилие. Разговор с Мари напомнил мне о прошлом, в котором больше не было смысла. Теперь надо рассказать мою личную историю - и освободиться от нее.

- Я был немодно одет. И девочки поэтому не обращали на меня внимания, как я ни старался. И по вечерам, когда мои одноклассники проводили время со своими подружками, я создавал свой мир, - мир, в котором я могу быть счастливым. И спутниками моими были писатели и их книги. В один прекрасный день я сочинил стихотворение, посвященное девочке, жившей на нашей улице. Мой приятель нашел его у меня на столе, украл и прочел перед всем классом. Все смеялись, все считали, что быть влюбленным - нелепо.

Только та, кому были написаны эти стихи, не смеялась. Назавтра, когда мы пошли в театр, она исхитрилась оказаться в соседнем кресле и сжала мою руку. И мы вышли из театра, взявшись за руки, - я, уверенный в том, что хил, уродлив, плохо одет, и девочка, считавшаяся самой красивой в классе.

Я замолчал, переносясь в прошлое, заново переживая то мгновенье, когда ее рука прикоснулась к моей, и жизнь преобразилась.

- И все это - благодаря стихам. Они объяснили мне, что, когда пишешь, раскрывая неведомый, невидимый мир, ты можешь на равных соперничать с миром своих сверстников - с физической силой, модной одеждой, машинами, спортивными успехами.

Журналист был явно удивлен. Я, впрочем, тоже. Овладев собой, он продолжал:

- Как вы считаете, почему критика так сурова к вам? Автопилот в тот же миг подсказал бы мне ответ: "Не подумайте, что я сравниваю себя с гениями прошлых времен, но стоит лишь прочесть биографию любого классика, чтобы увидеть, как неумолима и беспощадна была по отношению к нему критика. Причина этого проста: критики крайне не уверены в себе, не понимают толком, что происходит, они - демократы, когда рассуждают о политике, но едва лишь речь заходит о культуре, оказываются фашистами. Они считают, что правителей народ себе выбирать может, а фильмы, книги, музыку - не вправе".

- Вам не приходилось слышать о "законе Янта"? Готово дело. Я снова отключил автопилот, хоть и знал, что журналист едва ли опубликует мой ответ.

- Нет, первый раз слышу.

- Этот закон появился тогда же, когда и наша цивилизация, однако официально провозглашен был лишь в 1933 году одним датским драматургом. В маленьком городке Янте создали десять заповедей, предписывающих, как люди должны вести себя. Судя по всему, это справедливо не только для Янта, но и для всего мира. Если попытаться свести его суть к одной формуле, она будет звучать так: "Посредственность и безликость суть наилучший выбор. Будешь придерживаться его - сумеешь прожить жизнь без особых проблем. А попытаешься поступить иначе..."

- Мне бы хотелось знать эти заповеди, - журналист искренне заинтересован.

- Здесь их у меня нет, но я сделаю нечто вроде резюме. Подойдя к компьютеру, я набрал и распечатал такой текст:

Ты - никто и не смеешь думать, что знаешь больше нас. Ты не представляешь собой ни малейшей ценности, ты ничего толком не умеешь, твой труд не имеет никакого значения, но, если ты будешь покорен и тих, мы позволим тебе жить счастливо. Отнесись всерьез к тому, что мы говорим, и никогда не смейся над нашими воззрениями.

Журналист сложил листок и спрятал его в карман.

- Все верно. Если ты - ничтожество, если твоя работа не находит отзвука, стало быть, она достойна похвал. А тот, кто перестал быть посредственностью, кто добился успеха, кто бросает вызов закону, заслуживает кары.

Как хорошо, что он своим умом дошел до этого вывода.