Admin - o a8f4e5e3a1273b3b

полотенцем, и за нею вздымается облако - белое, клубистое, в полнеба. Где-то сейчас это

облако? Унеслось, развеялось, затерялось в чужих краях...

В нашей семье многое подразумевалось. Так, например, подразумевалось, что я

Маргарите - братик Саша, хотя на самом деле ей, согласно субординации, следовало звать

меня дядей Сашей. Подразумевалось, что моя дурацкая сестра Ирка, Маргаритина мать, живет в Москве со своим вторым мужем Витей. Хотя на самом деле Витя приходился ей

первым мужем, а Маргарита была в свое время принесена нам в подоле легкомысленного

Иркиного платьица, голубого, в белый горошек. Подразумевалось, что Ирка - мать-

одиночка, хотя на самом деле представить Ирку матерью было не под силу даже самому

доброжелательному, самому умиленному воображению.

Подразумевалось, что Ирка гордо решила рожать Маргариту, хотя в действительности, благодаря Иркиному сверхъестественному легкомыслию, дело обнаружилось спустя

месяцев пять, и на мое нынешнее счастье Маргариту убивать было поздно, и пришлось ее

рожать на этот свет. Сейчас я холодею при мысли, что могло быть иначе.

Подразумевалось, что еще до рождения Маргариты Ирка выгнала Толю-рыжего и

решила воспитывать ребенка сама, хотя на самом деле Толя-рыжий, детина с наглой

мордой, жил в соседнем подъезде и не собирался жениться на Ирке, а значит, и выгонять

его было неоткуда. Подразумевалось, что я, как брат и защитник, ходил выяснять

отношения с Толей-рыжим и его семьей, потому что больше выяснять было некому - дед

лежал в больнице с первым инфарктом, а баба лежала дома с гипертоническим кризом.

Подразумевалось, что я выяснил отношения самым исчерпывающим образом. На самом

деле состоялась бездарная драка, в которой будущий Маргаритин папа выбил зуб

будущему Маргаритиному дяде. По этому поводу я страдаю до сих пор, потому что не

могу улыбнуться по-человечески ни одной девушке.

Из роддома Маргариту забирал я. Мне положили на руки легкий белый сверток, я

заглянул под накинутый уголок одеяльца и натолкнулся на бессмысленный Маргаритин

взгляд.

- Как держите, папаша! Левой снизу возьмите! - сказала мне медсестра. Я забормотал

что-то и сунул трешку в карман ее халата. Такое указание передала мне в записке Ирка.

Она семенила сзади и счастливо улыбалась.

Мне было семнадцать лет, я нес Маргариту через двор роддома к воротам, и не знал -

зачем мне нужен этот сверток и что с ним делать. Привез я Маргариту уже сюда, в новую

квартиру, на которую мы срочно и невыгодно обменялись.

Сразу после рождения Маргариты Ирке вздумалось поехать в Москву поступать

учиться «куда-нибудь». Поступить она, конечно, никуда не поступила, но за этот короткий

период времени успела встретить Витю, студента циркового училища. Витя взял Ирку

замуж сразу же, в том же голубом в белый горошек платьице. Он полюбил ее такую

дурацкую, какая она есть, и сделал из Ирки цирковую артистку. Теперь она ассистирует

Вите, у них даже отдельный номер, «свой», как гордо рассказывала Ирка по телефону.

Кажется, номер заключается в следующем: Ирка держит в зубах сигарету, а Витя гасит эту

сигарету ударом хлыста. Или каната. Я не очень понял бестолковое Иркино объяснение, но, собственно, мне-то что! Худсовет этот номер принял, значит, и слава богу... Ирка с

Витей постоянно разъезжают, у них гастроли и бурная цирковая жизнь, а Маргарита тихо

растет в нашем доме и теперь уже совершенно очевидно, что останется со мною навсегда.

* * *

Я сидел за письменным столом и быстро, одной нервной линией рисовал на дедовской

записочке с нужным телефоном ужасные морды. Тут вошла баба, обняла меня за шею и

поцеловала в затылок.

- Ба, ну я не могу больше! - взвился я. - Ну чего он чушь порет!

- Саня, ты же знаешь деда, - сказала баба и стала, как в детстве, хлопотать над моим

чубом - то убирала его со лба набок, то разглаживала опять, - он переживает за тебя, за

Маргаритку... Мы ж и в самом деле не вечные, Саня. Останетесь вы с ней одни.

- Начина-ается! Со святыми упокой.

- Ну не раздражайся, не раздражайся, - она быстро и мягко гладила меня по плечу, - ты

взгляни правде в глаза и поймешь, что дед прав. Ну, какой из тебя следователь? Ты такой

мягкий, добрый...

- Маленький, - продолжил я, - метр шестьдесят...

- Дело, конечно, не в росте. Да ты, Саня, и сам сбежишь оттуда, не выдержишь.

- Выдержу! - упрямо сказал я и дернул головой, чтобы баба не теребила волосы, хотя