Admin - o a8f4e5e3a1273b3b

Гришка опять горько усмехнулся, отломил кусочек хлеба, хотел что-то сказать, но не

сказал, только рыжие его роскошные усы задвигались над жующим ртом.

- Ну, пошли? - спросил я.

- Хоть бы меня пришил кто из наших клиентов, - не поднимаясь и не глядя на меня, тихо

проговорил он.

- Молчи, дурак! - прикрикнул я, и тут с эстрадки вдарило буйное трио, и поднесла

микрофон к вишневому рту бабушка-солистка, вся переливаясь змеиными чешуйками на

платье. Дольше здесь не имело смысла задерживаться. И мы с Григорием поднялись и

вышли.

Темнело. Ветер гонял по асфальту большой сухой лист. Искореженный и твердый, лист

застревал под скамейкой, закатывался за телефонную будку и замирал там. Но ветер снова

и снова, с какой-то увлеченной ненавистью выволакивал его из укрытия и гнал, как

перекати-поле, по асфальту, дальше, дальше.

- Ты бы зашел когда-нибудь, - попросил Гришка. - К тебе Галя прекрасно относится, спрашивала, почему не приходишь. Посидели бы, потрепались...

«Потрепались... - подумал я. - Нет, Гриша, не приду я. К тебе прийти - так это ведь в

Галино лицо смотреть надо. А как смотреть?»

К остановке подкатил «Икарус», медленно с шипением отворил двери.

- Твой автобус, езжай, - сказал я.

Григорий впрыгнул на заднюю площадку и стоял там - огромный, красивый.

- Зашел бы. В субботу, - сказал он. - А, хрыч?

Двери захлопнулись, и «Икарус» медленно пополз по дороге. Я видел, как Григорий

качнулся в заднем, ярко освещенном окне, и ухватился за поручень.

* * *

В дежурной части уже сидели инспектор Аршалуйсян и сержант Ядгар - застенчивый, маленький и очень вежливый человек. В детстве Ядгар был беспризорником, и, может

быть, поэтому ходил всегда осторожно ступая, слегка враскачку, вытянув шею, словно что-

то высматривая, вызнавая. Посмотришь на него - Ядгар всегда «на стреме».

- Саша, где гуляешь? - строго спросил Аршалуйсян.

- Извините, Георгий Ашотович. Были вызовы?

- Два убийства и ограбление банка, - так же строго и спокойно проговорил Аршалуйсян.

- Шутит, - поспешно вставил Ядгар, застенчиво улыбаясь.

Ворвался буйный, как всегда, Гена Рыбник - дежурный инспектор угрозыска, с

оперативным саквояжем. Гена Рыбник держал в горах пасеку, и время от времени его

физиономия видоизменялась - то бровь опухнет, то щеку раздует, то нос разнесет. Его

спросишь: - Гена, что с тобой?

Он вихрем проносится мимо, на ходу небрежно роняя:

- А! Пчелка!

Гена влетел в дежурку, бросил саквояж на стул, сам хлопнулся на соседний.

- Гена, что со щекой? - сочувственно поинтересовался Ядгар.

- А! Пчелка! - махнул рукой Гена. - Что вызовы, были?

- Два убийства и ограбление банка, - спокойно и строго повторил Аршалуйсян.

И опять Ядгар, не дав Гене дернуться, поспешил успокоить:

- Шутит.

- Хоть бы новенькое чего придумали, Георгий Ашотович, - ехидно сказал Гена.

- Не могу, дорогой. Толчок требуется, - невозмутимо отвечал Аршалуйсян. - Жду, когда

пчелка укусит... куда-нибудь.

Я стоял у окна и думал о Григории. Я знал его жену, Галю, знал Лизу, знал Аленку и

Ваньку, и думал, как это мучительно, что никогда на свете, ни в какие счастливые будущие

времена, если они, конечно, настанут когда-нибудь, так и не состоится счастья для всех

разом.

- Разве это оперативный саквояж? - восклицал за моей спиной Гена Рыбник. - Это же

хреновина, здесь нет магнитной палочки!

Аршалуйсян останавливал его трескотню. Поднимал указательный палец и говорил

торжественно:

- Ти-ха! У меня два уха!

...В час ночи мы с Геной выехали на вызов. Улица Космонавтов, дом семь, квартира

четырнадцать.

Замечательный нам сегодня попался шофер, Володя. Он знал все переулки, все тупички

и, наверное, мог проехать по городу с закрытыми глазами. Вот и этот дом - трехэтажный, старый, кирпичный он нашел сразу, и даже подкатил к нужному подъезду, словно всю

жизнь приезжал сюда обедать.

Мы оставили Володю в машине, а сами с Геной поднялись на третий этаж. Причем, пока поднимались по лестнице, Гена, не умолкая ни на секунду, рассказывал мне

технологию откачки меда из ульев.

- Квартира четырнадцать? - я посмотрел в бумажку с адресом. - Квартира четырнадцать.

А почему тихо?

И тут бесшумно открылась дверь соседей слева, и кто-то неясный поманил меня

пальчиком в темноту коридора. Это была белая бесшумная старушка. Она вся тряслась от

ужаса.

- Гражданин милиционер, - горячо зашептала она, когда я вошел к ней. - Это я вызывала.