Лебон Г. - Психология толп

«После осуждения Фердинанда Лессепса нам нечего изумляться печальному концу Христофора Колумба. Если Фердинанда Лес-

сепса считать мошенником, то всякую благородную иллюзию надо признавать преступлением. Древний мир увенчал бы память Лес-

сепса ореолом славы и возвел бы его на Олимп, потому что он изменил поверхность земли и выполнил дело, совершенствующее ее.

Своим приговором Фердинанду Лессепсу председатель суда создал себе бессмертие, так как народы всегда будут спрашивать имя

человека, не побоявшегося унизить свой век, нарядив в халат каторжника старика, жизнь которого была славой его современников...

Пусть нам не говорят более о неумолимости правосудия там, где царит бюрократическая ненависть ко всяким великим, смелым де-

лам. Нации нуждаются в таких смелых людях, верующих в себя и преодолевающих все препятствия без внимания к своей собственной

особе. Гений не может быть осторожен; руководствуясь осторожностью, он никогда не мог бы расширить круг человеческой деятель-

ности.

...Фердинанд Лессепс пережил и опьянение успеха, и горечь разочарований — это Суэц и Панама. Душа возмущается против этой

морали успеха. Когда ему удалось соединить два моря, государи и нации воздали ему почести, но после того, как он потерпел пора-

жение, не совладав со скалами Кордильеров, он превратился в обыкновенного мошенника... Тут проявляется борьба классов общест-

ва, неудовольствие бюрократов и чиновников, мстящих посредством уголовного кодекса тем, кто хотел бы возвыситься над други-

ми... Современные законодатели приходят в замешательство перед такими великими идеями человеческого гения; публика же в них

понимает еще меньше, и какому-нибудь генеральному адвокату, конечно, нетрудно доказать, что Стэнли — убийца, а Лессепс —

обманщик».

Все эти различные примеры, приведенные нами, касаются лишь крайних форм обаяния. Чтобы установить во всех

подробностях его психологию, нам бы нужно было поставить эти формы в конце ряда, спускающегося от основателей

религий и государств до какого-нибудь субъекта, старающегося ослепить своего соседа блеском нового костюма или

орденами.

Между обоими концами такого ряда можно вместить все формы обаяния в различных элементах цивилизации: нау-

ках, искусствах, литературе и т. д., тогда будет видно, что обаяние составляет основной элемент всякого убеждения.

Сознательно или нет, но существо, идея или вещь, пользующиеся обаянием, тотчас же, путем заразы, вызывают подра-

жание и внушают целому поколению известный способ чувствований и выражения своих мыслей. Подражание чаще

всего бывает бессознательным, и именно это и обусловливает его совершенство. Современные художники, воспроизво-

дящие в своих произведениях бледные цвета и застывшие позы некоторых примитивных живописцев, и не подозревают, конечно, откуда у них явилось такое вдохновение. Они сами верят в свою искренность, а между тем, если бы один зна-

менитый художник не воскресил бы эту форму искусства, то мы бы продолжали в ней видеть лишь наивные стороны и

более низкую степень искусства. Те же художники, которые по примеру другого знаменитого мастера переполняют свои

картины фиолетовыми тенями, вовсе не замечают в природе преобладания фиолетовой краски более, чем это замечалось

лет пятьдесят тому назад, но на них до такой степени подействовали личные и специальные впечатления одного худож-

ника, что они подчинились этому внушению, тем более, что, несмотря на такую странность, художник сумел приобрести

большое обаяние. Во всех элементах цивилизации можно легко найти много таких примеров.

Из всего предыдущего мы видим, что в генезисе обаяния участвуют многие факторы, и одним из самых главных был

всегда успех. Всякий человек, имеющий успех, всякая идея, завладевающая умами, уже на этом самом основании, ста-

новятся недоступными никаким оспариваниям. Доказательством того, что успех составляет одну из главных основ обая-

ния, является одновременное исчезновение обаяния с исчезновением успеха. Герой, которого толпа превозносила только

накануне, может быть на другой день осмеян ею, если его постигла неудача. Реакция будет тем сильнее, чем больше

было обаяние. Толпа смотрит тогда на павшего героя как на равного себе и мстит за то, что поклонялась прежде его

превосходству, которого не признает теперь. Когда Робеспьер посылал на казнь своих коллег и множество современни-