Сорокин Ефим - Енох

- Кто за столом, Ноема? - нетерпеливо спросил Тувалкаин.

- Лицо в густой тени, но... сверху до ушей он лыс, а снизу до ушей выбрит.

"Отец", - подумал Тувалкаин.

- Шар с соминой улыбкой.

"Отец", - понял Тувалкаин.

- Он похож на нашего отца, Ту! Рука мягко отгоняет муху, не дает опуститься на ясеневые детали арбалета. Мафусаил берет его в руки, поглаживает. Хм! Знаешь, Ту, он жалеет, что не родился каинитом.

Тувалкаин удовлетворенно хлопнул себя по колену.

- Да! - вырвалось у него. - Браво, Ноема!

- Ясно вижу его мысли! Он жалеет, что не родился каинитом.

- Понятно! Он поклоняется пастушескому Богу, а жить хочет, как мы! Я не ошибся в нем, Ноема! Мафусаил - тот человек, на которого надо ставить в деле объединения с сифитами.

- Мафусаил положил оружие. Рука на столе снова ожила, протянулась к Мафусаилу. Он пожал ее.

"Мафусаил, - сказала Ноема голосом отца, и Тувалкаин вздрогнул от неожиданности, - говорят, вернулся Енох, это правда?"

"Да".

"И говорят, что он вернулся от ангелов?"

"Да".

"А сам ты как считаешь, откуда он вернулся?"

Мафусаил молчит. Он расстроен. Он не верит, что его отец вернулся от ангелов.

- Да! - Тувалкаин снова хлопнул себя по колену. - Да!

- И верит, и не верит. Но он не хочет сказать ничего такого, что бросило бы тень на отца. Но он хочет купить арбалет.

"Хорошо, не отвечай, - сказала Ноема голосом отца Ламеха. - Я понимаю тебя! Я бы тоже хотел иметь сына, который никому не говорит плохо о своем отце".

Тувалкаин заерзал в кресле, усмехнулся.

"Говорят, он вернулся со знанием пророческого прошлого?" - спросила Ноема-Ламех.

"Да, похоже на это, хотя многое, о чем говорит отец, совершенно невозможно понять!"

"Не говорил ли он что-нибудь про меня?" - спросила Ноема-Ламех.

"Но, господин, я не знаю, кто вы!" - сказала Ноема-Мафусаил.

"Да-да... Ступай! Если тебе пришелся по душе арбалет, то детали обговоришь с уродом..."

Ноема смешала карты.

- Все, Ту! Я больше не могу, я устала. - Она достала платок, вытерла вспотевшую шею.

Тувалкаин, вполне довольный, долго расхаживал по зале. Ноема, откинувшись в кресле, отдыхала.

- Ноема, твой дом посещает много мужчин (в том числе и сифиты). - Тувалкаин до хруста помял руки. - Так, между делом, косвенно, вскользь, по касательной вставь в какой-нибудь разговор, что Енох все это время пропадал у нашего брата Иавала-скотовода.

- И зачем это надо?

- Людей нельзя оглушать правдой, к ней надо приучать постепенно. Похоже, ему стало тесно на телячьей коже и он задумал писать жизнью. В этом его слабость. Наши жрецы здесь сильнее его. И намного. А мы напишем жизнью. - И, уловив тень протеста на лице сестры, спросил: - Или ты считаешь, что Иавал не лжет ни единой буквой?

- Откровенно?

- Естественно.

- Я считаю, что своей жизнью пишет Енох. И именно он не лжет ни единой буквой.

- Вы все посходили с ума, - тяжело выговорил Тувалкаин. Он устало опустился в кресло. - Может, ты и в ангелов веришь?

- А ты? Ты, Ту, не веришь в ангелов?

- Я? - удивился Тувалкаин. - Я - нет, - произнес он растерянно.

- А в новом городе собираешься ваять ангелов?

- Откуда тебе это...

- Иногда я раскладываю карты для себя.

- Ты же знаешь, это надо для нашего объединения с сифитами... Я считал, Ноема, что мы с тобой одно целое, что мы вместе, что... твои слова... я не знаю...

- Прости меня, Ту.

- Вспомни, Ноема, когда мы были совсем молодыми, мы вместе мечтали построить свободный город, где бы вместе жили и каиниты, и сифиты, жили свободно, творчески... Вспомни! Тогда мы ковали только метеоритное железо, но теперь, когда... когда наша мечта превращается в явь, ты...

- Прости, Ту! Я буду во всем помогать тебе! Просто к нашей чистой мечте прилепилось... - "Слишком много преступлений", - хотела сказать Ноема.

16. - ...Просто к нашей чистой мечте прилепилось... - "Слишком много преступлений", - хотела сказать Ноема, но не сказала, а сказала: - Помнишь, Ту, еще в детстве, когда мы заметили, что человек стареет ( а ведь тогда на земле не было ни одного дряхлого старика), мы дали друг другу клятву противостоять смерти. И по-детски, наивно вступили с ней в противоборство. Мы изобретали белила и мази, которые закрывали бы морщины на человеческом лице (теперь ими пользуются клоунессы). Над нами посмеивались, но не препятствовали нашим ребяческим опытам. Но детство закончилось, а проблема осталась. Ты занялся минералами, пропадал в экспедициях, у доменных печей, в кузницах. Твои открытия пленили тебя. А я... я в своем противоборстве со смертью стала использовать кровь животных. Ты поймешь меня, Ту! Словно кто-то нашептывал мне, что я на правильном пути. У меня вдруг стало все получаться. Только путь этот привел... - Ноема легко и упруго поднялась и подошла к глиняному светильнику. Из кувшина долила в него растительного масла. В зале стало светлее. - Посмотри на меня, Ту! Посмотри не как брат, а как мужчина. Мы с тобой ровесники, но я выгляжу не старше своих девиц, которым гожусь в праматери. Старение идет, но оно замедляется. Знаешь, что я добавляла в эликсиры и мази? Я добавляла кровь вытравленного человеческого плода! Я принимала ванны с добавлением крови нерожденных младенцев!