Яковлев Александр - Век Филарета

Жизнь разрешается в прах.

Но та самая жизнь земная, суетную тщетность которой он сознавал лучше других, не отпускала.

Андрей Николаевич Муравьев прислал сердитое письмо из Киева, почему-де он остановил продажу Аляски американцам? 3 апреля 1867 года Филарет писал отцу Антонию: «Продажа Го­сударем владений в Америке, кажется, окончательно совершилась. Андрей Николаевич восклицает: какой тяжкий ответ лежит на стражах Израилевых! Может быть, мы дремлющие стражи, но что можно было сделать? Недавно услышал, что продают; трудно было верить; вдруг говорят, что дело сделано. Разве можно было стражам Израилевым вломиться в государственное управление и переменить государственное решение, состоявшееся и исполнен­ное? Господи, спаси царя и даруй ему советники и служители воли его мудры и верны!.. Пошлите от меня г. Бухареву сто рублей. Не надобно ли и сказать, что от меня, дабы он знал, что мы смотрим на него мирно, и не имел против нас немирной мысли».

5 августа в лавре состоялось торжественное празднование пя­тидесятилетнего служения московского митрополита в архиерейском сане. Юбилей отмечался с размахом. Приветствия шли со всех епархий. Теплое письмо прислал константинопольский пат­риарх Григорий. Император всемилостивейше предоставил право предношения креста при служении, ношения двух панагий на персях и прислал настольные изображения Александра I, Нико­лая I и свое собственное, соединенные вместе и осыпанные брил­лиантами. Трудно было остаться равнодушным к нахлынувшему потоку похвал, а все же относились они больше к символу, а сам Филарет мечтал о криле голубином...

По случаю торжества в лавру приехали семь епархиальных архиереев, что многими было воспринято как возвращение к соборному управлению церковью (с петровских времен выезд архиерея за пределы епархии допускался лишь с разрешения Синода), на московского митрополита смотрели как на фактического патриарха. И сам Филарет не удержался от наивной радости, на мгновение понадеявшись: а вдруг настал конец гнету синодско­му?.. Но пришел в его покои обер-прокурор и передал повеление императора: сбор архиереев разрешен лишь для выражения почета юбиляру, его величеству не угодно, чтобы на сем архиерейском съезде обсуждались и решались церковные вопросы.

«Да точно ли это воля государева? — усомнился Филарет, — Не мнение ли это самого графа Дмитрия Андреевича, смотревшего на всякого архиерея как на претендента на папство, будто бы желающего подчинить государство церкви?.. Поди проверь... — Глянул в глаза обер-прокурора, но точно плотной завесой они были прикрыты... — Спаси мя, Боже, яко внидоша воды до души моея... — вспомнился невольно псалом Давидов. — Погряз в глубине и не на чем стать... изнемог от вопля, засохла гортань моя, исто­мились глаза мои от ожидания Бога моего...»

На торжественном акте в митрополичьих палатах сил достало только на то, чтобы приветствовать собравшихся гостей, а его речь зачитал преосвященный Леонид. Филарет, сидя в кресле, всматривался в знакомые лица монахов, чиновников, дворян, а они внимали его слову:

— Прежде всего удивляюсь тому, что вижу нынешний день. Скудные и в ранних летах силы при немалых трудностях служебной деятельности не обещали мне поздних лет.

Неисповедимою волею Божиею ниспослан мне дар пятиде­сятилетнего служения высшему строению тайн Божиих... Может быть, угодно Провидению Божию, чрез сие частное явление в церковной жизни, сотворить знамение во благо... для поощрения подвижников веры и Церкви, особенно благопотребнаго во дни, в которые более и более омрачающий себя западный дух непре­станно усиливается простирать мрак и поднимать бури на светлый, святый Восток... Да будет, Господи, в Российской Церкви Тебе слава вовеки!

Но пока жив — надо дело делать, служить Богу и людям. Горький вопрос о будущем апостольских трудов преосвященного Иннокентия в русской Америке печалил святителя. Камчатский архиепископ прислал письмо, в котором просился на покой в Москву и спрашивал, нет ли возможности приискать место и его сыну, протоиерею. Филарет 19 сентября продиктовал ответ: «Вы желаете иметь покой в Москве. Паче всех нас заслужили вы, чтобы ваш покой устроен был согласно с вашим желанием. Най­дется для вас место пребывания в московских монастырях. Не так легко устроить вашего сына... Надобно и то принять в рас­суждение, что если я дам какое обещание, то исполнить оное, по всей вероятности, доведется моему преемнику. Вот уже более двух месяцев я не имею довольно силы, чтобы совершить литур­гию. Как будет смотреть на мое обещание мой преемник, пред­полагать нельзя».