Неизвестно - Untitled.FR11

Паша взяла самое необходимое из вещей, в том числе тёплый свитер. Нашла лист бумаги, карандаш, села за стол, задумалась. А может, Аня успеет прие­хать? Неделю или больше они пробудут в Воронеже. Номер полевой почты по прибытии на фронт наверняка поменяют. Подумав, она написала:

«Анечка! Не знаю, получится ли ещё раз зайти в нашу комнату. Скоро отбыва­ем на фронт! Если что со мной - не забудь о Боре. Думаю, что у родителей Ивана ему будет лучше. Ведь Ваня тоже уйдёт на фронт. Все говорят: война будет не­долгая, и я не могу остаться в стороне, спрятавшись за Борьку. Медработников в армии не хватает. Обнимаю тебя, до встречи!»

Она приписала внизу сначала номер полевой почты, потом несколько слов:

«Возможно, полевая почта поменяется. Ты можешь узнать её в военкомате. Запомни: девятнадцатая дивизия, тридцать второй стрелковый полк».

В коридоре Паша столкнулась с соседкой Марией. Та всплеснула руками, раз­глядывая её с головы до ног:

- Пашуня! Мой бог! В гимнастёрке тебя не узнать! Вот ведь что наделали иро­ды проклятые! - запричитала она, и по её мясистым щекам потекли слёзы. - Ну, ничего, всыплет им Красная Армия по первое число!

Обняв Марию, Паша бегом направилась на главпочтамт. Здесь творилось не­вообразимое: толпы народа, желая позвонить, стояли у окошек операторов. Про­биться было невозможно. В углу, за стеклом, она увидела военного с красной повязкой. Рядом со стойкой стоял патруль: два солдата и офицер с кобурой на ремне.

- Товарищ! - крикнула она военному, стараясь привлечь к себе внимание. Его усталые глаза прошлись по Пашиной фигуре, он подошёл к окошку, давая понять, что готов выслушать.

- Не можете ли помочь позвонить мужу? Через неделю на фронт, а...

- Да вы что, шутите? Все линии переполнены! Пишите телеграмму, постараюсь до вечера отправить. - И он протянул Паше чистый бланк.

Что она может написать Ване в телеграмме? Подумав, она адресовала телеграм­му на совхоз:

«Ваня! Найди для Бори, чтобы смотрела за ним, женщину непризывного воз­раста. Твои родители всё-таки пожилые, всякое может быть. Если захочешь меня разыскать - адрес у Анны».

Паша не могла знать, что в это время Иван подъезжал в поезде к Воронежу, что уже на следующий день он явится в военкомат и запишется в десантно­штурмовую бригаду на том основании, что у него к тому времени был десяток прыжков с парашютом.

* * *

В эту ночь, вернувшись из роддома с новорожденным сыном, Паша так и не сомкнула глаз. Она ловила каждый звук, доносившийся из детской кроватки, по­минутно вскакивала, чтобы глянуть на малыша. Несколько раз ходила в детскую, чтобы накрыть старшего, Бореньку.

Иван спал, она слышала его неровное дыхание с хрипами. С лёгкими у него был непорядок. Тогда, в сорок первом, все набранные в десантно-штурмовую бригаду проходили медкомиссию. На рентгене у Ивана обнаружили тёмное пят­но в лёгком. Его срочно отправили в больницу, подлечили, затем обком назначил его директором совхоза в Алешках. «Товарищ! Войскам необходимо продоволь­ствие! Считайте это задание партии личным фронтом !» - эти слова прозвучали из уст первого секретаря обкома как приказ.

«Ничего! Теперь я сама займусь его здоровьем. Вон как исхудал на своей ра­боте!» - подумалось Паше, и вновь, в темноте этой ночи, её посетило ощущение счастья, вновь она вспомнила, как встретились они с Иваном спустя два года раз­луки, как она рыдала в его объятиях и как он шептал ей со слезами на глазах: «Паша, родная!»

Пурга за окнами неожиданно закончилась, и через плотные шторы проглянул бледный лунный отсвет. Встав в очередной раз, Паша подошла к окошку, ото­двинула штору. Небо очистилось, звёздные россыпи опадали на белую землю. Над всем вокруг властвовала царица ночь: луна была полной, её холодный ров­ный свет ложился на ветки деревьев, покрытые снегом, крыши соседних домов, устланные белым покрывалом.

Такая же зима выдалась и в сорок втором году, под Ельней и Вязьмой. Войну Паша вспоминать не любила, но в эту ночь пришли мысли: ведь её, Паши, сейчас могло не быть, она могла закоченеть мёртвой колодой в снегу, как и сотни тех, кто остались лежать на полях под Вязьмой.

Может, какая-то высшая сила оставила ей жизнь, или это только случай­ность?

Для неё война прошла как страшный сон, с которым нужно было смириться. Каждый день нужно было мириться с тем, что пробуждения от этого сна не будет и вокруг тебя реальность, в которой чудовищный механизм перемешивал челове­ка с землёй и превращал его в саму эту землю .