Неизвестно - Untitled.FR11.rtf5

На этом, дорогой читатель, и завершается дневник дважды Героя Вселенского Союза, поэта Федора Михайловича Шадрункова.

Высокий, героический характер встает с его страниц.

Пытливый ум . Горячее сердце .

Как мы полагаем, первая часть дневника охватывает события с августа 1991 года по первую половину 1992 года, а вторая часть — события 1992, 1993, начала 1994 годов.

К сожалению, попытка датировать события дневника, опираясь на известные политические события, о которых упоминает Федор Михайлович, только на пер­вый взгляд кажется легко осуществимой, а на практике оборачивается полнейшей нелепостью.

Дело в том, что о большинстве упоминаемых в дневнике политических собы­тий Федор Михайлович узнавал из обрывков газет, которые находил в фанерном ящичке в туалете, и по этой причине размышлял о них далеко не всегда в той по­следовательности, в которой эти события совершались.

Более перспективной представляется попытка датировать записи в дневнике, опираясь на даты телепередач, которые смотрели тогда на кухне в квартире Федо­ра Михайловича, но и тут, как в глухую стену, исследователь упирается в закры­тость архивов телекомпаний.

Разумеется, все понимают, что без засекречивания архивов телекомпаний не­возможно построение правового общества в нашей стране .

О каком, спрашивается, авторитете политика или общественного деятеля де­мократического толка можно было бы говорить, если каждый обыватель получит возможность посмотреть, что этот политик или общественный деятель говорил пять или десять лет назад?

Да они и сами бы себя не узнали, сами бы себе ужаснулись до невозможности. Так что засекречивание архивов телекомпаний дело объяснимое и отчасти даже гуманное.

Но, с другой стороны, надо признать, что эта необходимая в целях построения гражданского общества секретность для исследователей представляет определен­ные неудобства.

В дневнике Федора Михайловича мы можем твердо датировать только события октября 199З года, поскольку с уверенностью предполагаем, что они стали из­вестны Федору Михайловичу именно в октябре 1993 года.

Основываясь на этой дате, мы и последние записи дневника относим к первой половине 1994 года.

Итак, в первой половине 1994 года обрываются имеющиеся в нашем распоря­жении сведения о судьбе выдающегося деятеля современного межпланетного ма­сонства..

Как сложилась она далее?

Удалось ли Федору Михайловичу Шадрункову подготовить все для передисло­кации Российской Федерации в Галактику Обетованную или эта работа оказалась сорванной темными силами?

И главное, как сложилась судьба самого Федора Михайловича?

Может быть, он пал в борьбе с темными силами, а может быть, героически и тай­но продолжает заниматься ответственной масонской работой невидимо для нас?

Неведомо .

Но, безусловно, что судьба эта не может не волновать.

И понятно, с каким волнением взялись мы за чтение рукописи, разысканной недавно при раскопках концлагеря «Недотёпино».

Ведь в этой рукописи речь идет о событиях, имевших место в городе Рельсов- ске — городе, куда и уехал в середине 1994 года дважды Герой Вселенского Союза Федор Михайлович Шадрунков.

Увы .

Никаких упоминаний о самом Федоре Михайловиче в рукописи не содер­жится .

И все же мы решили привести ее в книге, посвященной жизни и судьбе из­вестного деятеля межгалактического масонства. Побудило нас к этому то, что в этой рукописи упоминаются многие сыгравшие немалую роль в судьбе Федора Михайловича Шадрункова люди.

Это и Петр Созонтович Федорчуков, и полевой командир Витя-райкомовец, и, наконец, Давид Эдуардович Выжигайло (Шеварднадзе), перу которого, как это видно из текста, и принадлежат эти записки.

ИСТОРИЯ ГОРОДА РЕЛЬСОВСКА

(рукопись, обнаруженная при раскопках концлагеря «Недотёпино»)

ВВЕДЕНИЕ

Тот, кто бывал в Рельсовске, запомнил этот город, поражающий не столько своеобычной архитектурой, а самой, так сказать, русской природой.

Чудесные, глубокие овраги там и сям перерезают городские магистрали, по скло­нам кипят густые сады, теснятся строения, принадлежащие частному сектору.

По утрам в этом секторе в былые времена кричали петухи, а по вечерам звуча­ли протяжные песни отдыхающих рельсовцев.

И глядя на эту сосредоточенную, деятельную жизнь, кто мог сказать, что еще два десятка лет назад овраги — сие главнейшее украшение города! — угрожали самому его существованию?!