Unknown - ЕЕРОДИТЕЛИ

Ответом мне стала целая серия циничных шуточек, за которыми брат тоже никогда в карман не лез. Переждав, пока фонтан иссякнет, я повторила просьбу. Тогда Гарри показал мне свою правую ладонь и снисходительно сказал: - Я думал, ты лучше соображаешь. Видишь эти бугорки?.. Видишь?.. - Я была уверена, что вот-вот услышу еще какую-нибудь скабрезность, но в следующий миг Гарри пояснил: - Тут тоже есть мускулы - только их надо растренировать. Это чтоб держать магнит, ну, и всякие там мелкие предметы. Видишь, видишь, напрягаются?.. Растренируешь - тоже так сможешь: это меня папа научил, - добавил он как бы невзначай, а на самом деле - в пику отсутствующему отчиму, который, как, впрочем, и тетя Зара, всегда свято верил в его магический дар.

А вот и еще одна история о гнусном похабстве Гарри. Как-то раз мама пришла домой вся бледная, растрепанная, ее трясло; рывком дернув нижнюю дверцу почтенного серванта, где, кажется, еще оставалось с новогодних праздников недопитое спиртное, дрожащей рукой выхватила оттуда початую бутылку дагестанского коньяка, лихорадочно глотнула несколько раз прямо из горлышка - и лишь тогда, успокоившись немножко, смогла рассказать нам с отцом, что случилось. Оказывается, несколько минут назад, забежав в аптеку за анальгином, она встретила там… кого бы мы думали?.. - Игорька! «Какой заботливый мальчик!» - умилилась мама и (хоть хмурая кассирша все еще отсчитывала ей сдачу) устремилась к прилавку, откуда махал ей чудо-ребенок. Однако, подойдя ближе (а Гарри уже просовывал чек в неудоборасположенное окошечко аптеки!), она увидела, что покупка племянника представляет собой не совсем то, что думалось, - а, лучше сказать, совсем не то («выйди, Юлечка!»). Пока она, в ступоре, бессильно хватала ртом воздух, все еще надеясь, что ей примерещилось, Игорек, естественно, заметил реакцию названой тети, - но ничуть не смутился: с нарочитой обстоятельностью расстегнув школьную сумку, он спрятал туда го… пре… - Юлечка, я же сказала тебе, выйди!! - затем все с той же педантичной аккуратностью щелкнул застежкой - и, вновь подняв глаза, одарил «тетю Риту» такой вкрадчивой улыбкой, что все неодобрение, которое она собиралась обрушить на племянника, застряло у нее в горле: - а Ося говорит, - прибавила она, чуть не плача, - что от этого, ну, то есть от невыраженных эмоций, может развиться язва двенадцатиперстной кишки, а то и рак!.. - да выйди же, выйди же, выйди же, Юлечка!!!

Все это было бы забавно, если б не терзающие меня тягостные предчувствия. И точно… Немного придя в себя, она заявила, что встречаться с Гарри я пусть больше и не надеюсь, что он меня «растлит», что, возможно, уже растлил, раз я играю с ним на раздевание… и вообще, уж не с этой ли целью он и осуществил свою ужасную покупку?.. Последнее предположение было диким, она отлично это понимала, однако остановиться уже не могла - и, стремясь быть последовательной, выполнила свою угрозу: в следующий раз мы с Гарри увиделись лишь спустя три года, когда оба подросли достатошно , чтобы плевать на родительские капризы.

А еще семь лет спустя, прочтя эту запись, профессор Калмыков взбеленился и едва не разорвал «Гарри-талмуд» в клочья. Сперва я не поняла, что его так задело, а потом сама перечла написанное - и пришла в ужас: ну, конечно же, «игры на раздевание»!.. Эх, Влад, Влад!.. Играли-то мы всего-навсего в шахматы, которые оба очень любили, у Гарри даже был разряд: в свое время он посещал шахматную секцию на базе бывшего Дома Пионеров, завоевал несколько медалей на районных турнирах, подавал большие надежды, - но, после того, как на чемпионате Москвы среди юниоров его, лучшего игрока, дисквалифицировали по обвинению в использовании гипноза, психотропных средств и прочих штучек-дрючек, гордость его не выдержала, и с тех пор ему только и осталось, что играть с хорошенькими и глупенькими девочками на раздевание - разбиваю наголову, раздеваю догола, смеялся Гарри, расставляя фигуры на доске. Однако, задумав сыграть ту же шутку со мной, он в итоге сам остался в одних трусах, и дядя Ося, ненароком вошедший в комнату, опешил и заорал, чтобы Гарри «немедленно оделся», - не сомневаюсь, что именно он-то и стукнул на нас маме. Вот и все, и никакого похабства; а что до грязных Владовых домыслов, то я могу с легкостью их опровергнуть - например, такой вот грустной историей:

Как-то раз, весной, мы с Гарри, знакомые уже больше года - тогда он еще пытался за мной ухаживать и искренне дивился тому, что я под всеми предлогами уклоняюсь от его назойливых ласк, - гуляли в ЦПКИО им. Горького; уж не помню, как это я упустила его из виду - засмотрелась на аттракционы, что ли?.. - но в следующий миг его черная лыжная шапочка оказалась затерянной среди доброго десятка таких же в очереди к Колесу Обозрения, и я, в панике мечась туда-сюда, взывала: «Гарри, Гарри, Гарри!!!» - пока, наконец, он не сжалился и не помахал мне рукой в дутой серебристой перчатке. Вот тут-то до него и дошло, почему я так упорно отказываюсь «брать уроки поцелуев». Нет, конечно, дядя Ося много раз предупреждал его о моей «странности», - но разве он, Гарри, мог поверить, что какая-то девчонка способна в упор не видеть его красоты?.. С тех пор он прекратил свои домогательства и, как мне показалось, вздохнул с облегчением; тогда-то мы и стали друг для друга тем, чем продолжаем быть и поныне - братом и сестрой; тем обиднее, что неделей позже нас разлучили, обвинив в каком-то дурацком «циничном разврате»; тем обиднее, что десять лет спустя, за месяц до своей кончины, этому поверил и ты, мой бедный профессор Влад…