сама. Готель молилась каждому Святому в храме, чтобы проснуться на следующее утро, и
увидеть, что этот кошмар кончился. Но следующий день повторялся предыдущим; она снова
гуляла, работала, молилась и плакала.
Через две подобные монотонные недели, Готель свыклась со своим статусом "простой
смертной". Стала больше общаться с монахинями, читать, гулять и крепче спать. Она совершенно
забыла о паническом желании родить ребенка, и вспоминала время проведенное в Марселе, как
блажь и безрассудство, не приведшее её ни к чему, кроме как к нервному расстройству; хотя она и
скучала по Раймунду. По его ласкам. "На такой случай, у нас всегда во дворе стоит бочка с
холодной водой", - повторяла сестра Элоиза своим монахиням, чего еще пять лет назад Готель не
понимала, а потому всегда смеялась.
- Получила ли ты то душевное исцеление, за которым приехала, - спросила аббатиса, когда
Готель покидала Паркле.
- Да, матушка, - ответила та, - но неужели нужно согрешить, чтобы пожелать стать лучше?
- Некоторым это не помогает, - ответила сестра Элоиза, шагая рядом.
- Но, - остановилась Готель на мгновение, чтобы набраться смелости и задать тот вопрос,
который она сама всегда себе задавала, - почему вы такая?
На что сестра Элоиза откровенно рассмеялась:
- На мне слишком много грехов, душа моя.
Готель ехала в Париж и думала о том, что сказала ей аббатиса после, когда она уже садилась в
экипаж: "Дети не рождаются от скуки, дети рождаются от любви". Готель получше укуталась в
свою накидку, чтобы прохладный утренний воздух не забирался ей под одежду; она была чиста,
свободна и легка, как никогда, а на её коленях лежало Писание, подаренное ей её
настоятельницей.
Следующим утром Готель была в Париже. Он уже проснулся, и люди чрезвычайно занятые
своими делами бегали между домами, словно хотели переделать всё как можно скорее, чтобы
потом устроиться где-нибудь поудобнее и начать наслаждаться жизнью.
Экипаж Готель, сопровождаемый охраной аббатства, заехал с правого берега Сены, но
прежде чем попасть во дворец, она решила устроиться с жильем. Оставаться во дворце с
Людовиком и его проблемами ей не очень-то хотелось. Потому они проехали через остров,
свернули направо, затем вдоль Сены, мимо магазина Клемана, а затем налево, на улицу, где она
жила два года назад. Там уже поселилась молодая пара, но все еще так и не могла обжиться на
новом месте, поскольку почти все их деньги уходили на оплату дома; и Готель имела смелость
предложить им круглую сумму, чтобы они могли присмотреть для себя что-то более подходящее,
а после того, как они охотно согласились, она выкупила этот дом у хозяина, который также был
рад, так как устал вечно искать на него постояльцев. Она также попросила хозяина сделать там
полный ремонт, дополнительно оплатив все возможные расходы; к счастью, с тех пор, как Готель
начала шить для двора их величества, деньги более никогда небыли для неё проблемой. А потому,
разобравшись с (уже своим) домом в Париже, она отправилась во дворец, и сердце её трепетало от
предвкушения встречи с Констанс.
Дворец был также тих и пустынен, как и всегда по утрам. Несколько слуг встретили Готель у
входа и проводили внутрь. Она медленно шла по коридору в сторону опочивальни Констанции,
дверь которой оказалась негостеприимно закрыта; не осмелившись беспокоить сон графини
ранним визитом, девушка решила выйти в сад, но едва, она повернулась, как дверь за её спиной
открылась и из неё вышла Констанция. Узнав Готель, она закричала от счастья:
- Готель! А! Какое счастье! Боже мой, я не верю своим глазам, - графиня принялась её
обнимать и целовать в обе щёки, не давая той сказать ни слова.
- Доброе утро, миледи, - смеялась от радости девушка.
- Давно вы здесь? - перебивала другая.
- Я только приехала в Париж.
- А! - радовалась графиня, - идемте ко мне, я сейчас умру от счастья. Вы голодны? Я схожу на
кухню.
- Нет, спасибо, моя дорогая, я завтракала у Гийома. Это мой булочник, - пояснила Готель,
увидев, как перекосило лицо у Констанции.
- О! Да вы - истинная парижанка, - улыбнулась Констанция и погладила Готель по плечу.
Закрывшись в комнате графини, они просмеялись о пустяках до самого обеда, пока силы не
покинули их, и после лежали на кровати Констанции, хмыкая носом и вспоминая всякие глупости,
переполняемые радостью быть рядом и, наконец, видеть друг друга.
Читать дальше
