она действительно хотела поделиться, она не писала. Она не писала о том, что Раймунд скорее
женится на своей Тулузе, чем определит, наконец, их отношения. Маркиз бравировал это тем, что
"на нем лежит ответственность не только перед собственным родом, но и перед всеми людьми,
живущими на его землях".
- А что же граф Прованса не оказывает поддержки своему маркизу? - спрашивала Готель.
- Графы Прованса - ставленники Арагонских королей, - отвечал Раймунд, - а поскольку моя
Тулуза граничит с их королевством, им интереснее, чтобы мои позиции слабли.
И Готель принимала всё так, как есть. В сущности, ей было достаточно той любви, которая
была между ними. Может быть она переживала бы о том сильнее, если бы не мучилась вторым
вопросом; вопросом, который сметал собой все остальные и рос как снежный ком с каждым
месяцем их уже довольно близких для того отношений. К зиме Готель совершенно точно поняла,
что связь с Раймундом не дает ей возможности завести ребенка.
От каждодневного осознания того, что её женское начало было так непристойно уязвлено, она
впадала в немую тоску, закрывалась или смеялась невпопад, чтобы скрыть свою печаль. Несмотря
на то, что она и так была достаточно красива, теперь она нарочно носила более тонкие, изящные
наряды и старалась более ярко подчеркнуть свою женственность. Что скрывалось под такими
переменами, маркиза мало интересовало, хотя, скорее всего, он был еще слишком молод, чтобы
вдаваться в подробности психоанализа. Его фаворитка была самой прекрасной женщиной в
Провансе, а возможно и во всем королевстве; чего было еще желать? Их отношения ничем и
никем не обременялись и, тем самым, не требовали никакого разрешения. Раймунд был счастлив,
Готель цвела, а то, что с тех пор рушилось в её сердце, она ежедневно закладывала глухой стеной
улыбок, шуток, хотя понимала, что всё нажитое счастье и богатство не стоит теперь и ломаного
гроша.
- Мне нужно время до заката, мой дорогой маркиз. Некая мадмуазель Дюплесси ожидает
нового платья от своей модистки, - отказывалась от свидания Готель, подогревая, меж тем, страсти
Раймунда, также рассчитывающего на свою порцию внимания.
- Всем в Провансе есть время у Готель, только маркизу Прованса нет времени, - улыбался он,
- а затем?
- Затем мне необходимо дописать письмо в Париж, из которого мне исправно пишет
Констанция.
- И что же пишет Констанция?
- Пишет, что мужчины Парижа терпимы и уступчивы, что отпускают своих женщин, когда те
того желают, - сказала Готель и улыбка сошла с её лица, - похоже, брак их величества разладился
окончательно с возвращением из Иерусалима, и миледи переживает как бы он не закончился
ударом для Марии.
Готель заметила, каким испуганным при этом стал взгляд маркиза, но так и не разгадала
причины его столь бурной реакции на события "далекого" королевства.
Вдоволь наглядевшись со своего балкона на безмятежность моря, которая теперь мало
сочеталась с растущим внутри неё дискомфортом, следующее лето Готель решила провести в
Париже. Быть может, она устала провожать и встречать Раймунда из Тулузы, а может, сыграли её
"цыганские корни" и ей захотелось хоть ненадолго сменить обстановку. Готель поклялась маркизу
вернуться в Марсель и быть верной ему мыслями и духом в отъезде. Она сама уже слишком
привыкла к Раймунду, расставание не давалось ей слишком легко, и она вовсе не бежала от него;
но очень много дорогого ей осталось в Париже и тянуло её туда - в город, в котором она когда-то
заново родилась.
Она поехала через Труа, чтобы сначала встретиться с сестрой Элоизой. Почему-то именно её
она хотела увидеть больше всего; она соскучилась по её душевной чистоте, холодной выдержке и
теплому сердцу. Последние полгода Готель едва не сошла с ума, ожидая ребенка, и этот коктейль
надежды и отчаяния совершенно выбил её из колеи. И теперь она не столько хотела ребенка,
сколько понять что же с ней происходит. Ей было бы проще, сочетайся она с маркизом браком, но
ждать ребенка рожденного во грехе было не приемлемо, ни по каким канонам. А потому, сестра
Элоиза, как ей думалось, была единственная, кто мог бы её понять. К тому же, Готель надеялась,
что сможет вернуть себе то удовлетворение от жизни, которое она чаще испытывала, живя в
монастыре, чем в краю моря, солнца и любви. И, наверное, это тоже было причиной; остаться
Читать дальше
