приехали меня поддержать. Когда матушка моя уедет, я останусь здесь одна, в королевстве, где
меня почитают королевой, но где сама я не имею ничего своего. Рожер хороший человек, но все
его благие черты лежат очень глубоко в его душе, что иногда он сам кается, что не может в
нужный момент их обличить.
Сибилла с такой любовью держала руку Готель, словно это должно было что-то изменить:
- Я знаю, я должна вас отпустить, - говорила она, - но после столького времени, что нам
посчастливилось провести вместе, мне только больше кажется, что я совершенно не успела вами
налюбиться.
Готель крепко обняла королеву и сказала:
- Не забывайте, ваше величество, вы словно стали мне теперь сестрой, и если вам здесь станет
худо, я вас всегда приму или приеду.
Корабль медленно покидал порт. Сибилла плакала навзрыд, отчего сердце Готель
разрывалось на части и обливалось кровью. Еще одно мгновение и, казалось, она была готова
развернуть корабль; но вернуть пустое судно в Марсель, где её, вероятно, ждала любовь, ей было
и совестно и жалко. Ей хотелось этой любви, она грезила о ней каждый день, и даже если бы она
решила разбить сердце своему юному другу, она бы не помогла этим Сибилле и ничего не
изменила бы в её уже определенной судьбе. Она могла бы остаться еще на день или другой: "Но,
Боже мой, Сибилла! - говорила она себе, - какой же прок в этих терзаньях". Рациональность
Готель стояла глухой стеной между растущим желанием прервать все эти мучения и гаснущей на
причале Сибиллой. И за это Готель себя ненавидела. Она увидела, как Сибилла начала двигаться
по берегу вслед за кораблем; ноги Готель подкосились, она медленно опустилась на палубу,
оперевшись спиной о борт корабля, и, закрыв лицо руками, горько заплакала.
IV
Тот же корабль, те же три дня шел в обратный путь через средиземное море. С появлением на
горизонте Марселя, Готель встала поближе к носу корабля и пристально всматривалась в
приближающийся город. Она истосковалась по его светлым улицам, устало поднимающимся в
гору и быстро сбегающим вниз. Она хотела вдохнуть запах цветов на разогретом балконе и уснуть
в прохладной постели, а затем проснуться к вечеру и с еще ленивым ото сна телом, завернувшись
в платок, спуститься по остывшей дороге в оранжевых лучах к набережной, где последние
торговцы собирают в ящики оставшийся на лотках товар. И закатное солнце, такое спелое и
большое, садится все ниже, как налитое яблоко на ветке не в силах более держать собственный
вес. Но более всего она хотела увидеть Его, удостовериться, что её мучительное расставание с
Сибиллой не было лишь эгоистическим детским капризом, прикрытым сомнительной
рациональностью, а было шагом зрелым, ответственным перед человеком любящим и
мучающимся в ожидании. И чем ближе был порт, тем старательнее Готель высматривала этот
желанный силуэт; а потому, когда корабль полностью остановился, когда настал момент сходить
на берег, а Раймунда так и не было видно, Готель почувствовала, как сердце её сжалось. Она
спускалась по качающемуся трапу, и вся её душа каялась горькими слезами перед Сибиллой; той,
кому она действительно была сейчас нужна. Готель сделала лишь несколько неторопливых шагов
по причалу, как услышала за спиной знакомый голос:
- Прекрасные серьги.
Она обернулась и смотрела на Раймунда какое-то время, не шевелясь, пока на её глазах не
выступили слезы:
- Вы меня когда-нибудь с ума сведете, маркиз, - с трясущимся от обиды подбородком
проговорила Готель и бросилась от него прочь.
Раймунд нашел её уже через несколько минут. На берегу. Где они гуляли прежде.
- Простите, мой милый друг, - обратилась она к маркизу, - я совершенно разбита
расставанием с Сибиллой, и если бы я знала, что вы меня не ждете, то не оставила бы её так скоро,
- объяснила Готель.
- Но я ждал вас, - искренне признался тот.
- Я знаю, знаю, мой дорогой Раймунд, и потому прошу вас, не играйте так со мной более.
Наступило несколько минут тишины, в течение которых Готель и Раймунд косились то друг
на друга, то на подбегающие к берегу волны.
- Констанция де Франс прислала вам письмо, едва вы уехали, - вспомнил вдруг маркиз,
надеясь завязать разговор.
Готель прошла вдоль берега, преследуемая своим молчаливым спутником:
- Вы были в Палермо, маркиз? - спросила она и, увидев как тот отрицательно повел головой,
Читать дальше
