себя кусочки, - это я сшила.
Женщина устало вздохнула, выпрямилась и вернулась на прежнее место:
- Отвезите её в Аржантёй, - спокойным, но влиятельным голосом, произнесла она.
Готель не помнила, как заснула, но проснулась она от того, что экипаж, в котором её везли,
слишком трясло на дороге. Раньше она никогда не ездила в экипаже. Он был красивым;
просторный и с мягкими сидениями, обитыми уже немного потертым гобеленом. Кучер, сидевший
впереди, звонко хлестал пару крепких лошадей, а мимо торопились деревья; и солнце было таким
по-доброму теплым, что девушке верилось, что все, что произошло с ней на улицах Парижа, было
не более чем дурным сном. Только теперь Готель не знала чтó уготовила ей судьба, которой,
потеряв силы, она безропотно отдалась.
Экипаж снова проехал через Сену и, спустя недолгое время, остановился у небольшого
монастыря. Из его дверей вышла крохотная монашка и позвала девушку едва заметным жестом.
"Мне было велено дать вам приют", - сказала она покорно и вошла в двери монастыря. Готель
вошла следом. Каменные стены этой обители служили пристанищем для порядка сорока
монахинь. Скромные убранства их келий должны были способствовать средоточию души на
мыслях праведных и не давать повода мирским соблазнам. Одна из таких келий была отведена и
Готель. Она оказалась столь узкой и крохотной, что будь девушка хоть чуточку побольше, она с
трудом бы смогла в ней повернуться. Внутри было лишь узкое ложе с висящим над ним
распятием, да маленькое окошечко, открывающее вид на внутренний двор, из которого
доносилось почти непрерывное кудахтанье кур. Дав Готель немного передохнуть с дороги, её
проводили в банную, а когда та стала чистой, выдали новую одежду, из хорошего льняного
материала, хотя почти бесформенную. Девушка выглядела в ней, как голубец, но чувствовала себя
при этом не иначе как королева. После же был обед, который стал для Готель очередным,
невиданным прежде зрелищем; не один праздник еще не дарил ей такую бурю впечатлений, как
сея трапеза. Все действо было подчинено, какой-то сложившейся с годами дисциплине и началось
всё с того, что все монахини практически одновременно пришли в столовую; послушно ждали
своей очереди, а получив миску с бобовой похлебкой, проходили и садились на свое место. Готель
ощущала невероятный прилив радости от этого витающего в воздухе порядка и согласия, в
результате чего, она проводила своим взглядом каждую монашку до своего места, прежде чем
сама приступила к обеду. И главное, что все это происходило, совершенно молча. Девушка
обратила внимание, что монахини вообще были чрезвычайно не общительными; за те три часа,
которые она успела провести в монастыре, с ней так никто и не заговорил. Это было странно, но в
то же время, Готель чувствовала себя превосходно и необыкновенно свободно. Напротив!
Казалось, если бы с ней в тот момент кто-то принялся говорить, она бы сочла это за бестактное
вторжение; она даже подумала, что, возможно, именно таким образом и сказывается на характере
человека умиротворение от духовной жизни.
Возвратившись с обеда в келью, Готель сразу же заснула и проспала, как ей показалось,
полжизни, а когда проснулась, солнце уже медленно садилось за горизонт. Её разбудил колокол,
зовущий всех на вечернюю службу, а потому, дисциплинированно одевшись, девушка вышла в
коридор. Монахини, сунув руки в широкие рукава, стройной вереницей тянулись в молельню.
Многие лица ей уже были знакомы с обеда, но Готель продолжала всматриваться в них
благодушно, надеясь нечаянно разглядеть в них свою рыжеволосую спасительницу, от которой
почему-то не было и следа.
Вечер выдался тихим. Девушка немного прогулялась за стенами монастыря и вернулась к
себе. И все казалось прекрасно. Ей не давали покоя лишь два вопроса: кем была та рыжеволосая
женщина и зачем её сюда привезли.
Проснулась Готель совсем рано от тревожного стука в дверь. Это была та же монашка, что и
встречала её вчера; она провела девушку, наверное, всеми узкими коридорами и лесенками
монастыря и в завершение этого пути отворила дверь в просторную комнату, где были два
больших окна, у которых стояла она - женщина с рыжими волосами. Когда Готель переступила
порог, та стояла спиной и смотрела в окно. Теперь на ней не было капюшона, и её
восхитительные, рыжие волосы, немного прикрывающие плечи, открылись девушке во всей своей
Читать дальше
