Максимов Юрий: Предпоследнее дознание

- Да-да! - кивнул профессор. - Как раз в этом и заключается опасность лженауки. Правдоподобность и правда - далеко не одно и то же. Вы, безусловно, знаете это не хуже меня. Иногда отличить одно от другого способен только специалист. Ведь любой источник можно вывернуть так, что всё с ног на голову встанет. К примеру, возьмём какой-нибудь дневник филиппинского интеллигента времён той войны, и что увидим? А то, что основные действия происходили на Филиппинах между Японией и США, а вся трагедия Европы была лишь малозначимым фоном. И вот, чтобы подобных казусов не приключалось, существует такая дисциплина, как источниковедение. Которая изучает обстоятельства возникновения данного памятника, объясняет его особенности, сопоставляет с другими памятниками эпохи... И этим занимается уже, простите, не одно поколение учёных. Накоплена аргументация, какие-то взгляды обоснованно стали общепризнанны, другие, напротив, не выдержали критики и оказались отвергнуты. Чтобы в этом ориентироваться, следует знать хотя бы основную научную литературу по данному периоду...

- А Ольга Фёдоровна, получается, не знала? - Павлу снова пришлось вернуть собеседника к теме разговора.

- Может, и знала, да не учитывала. Не могу сказать, что следил за всем её творчеством, но одну статью меня как-то просили отрецензировать. Там госпожа Феклина всю аргументацию строила на так называемых Мемуарах Жукова. Между тем, в науке вообще долгое время считалось это произведение псевдоэпиграфом, написанным много лет спустя после войны коллективом анонимных авторов по заказу компартии. Кстати, обычная для Советского Союза практика. Да, ряд исследователей, например, мой учитель Алексей Иванович Лапшин, высказывались в пользу подлинности авторства маршала Жукова. Но и они признают, что памятник нужно понимать в контексте его эпохи. Мемуары Жукова - это продукт тоталитарного общества, написанный с пропагандистскими целями в рамках советской историографии, тенденциозность и несостоятельность которой была доказана уже в конце ХХ века, сразу после падения коммунистического режима. И воспринимать такой источник некритично, это, сами понимаете... - Аркадий Петрович развёл руками.

Следователь молча отхлебнул чаю, размышляя над словами Радужного. А профессор тем временем управился с очередным печеньем, погладил бороду, стряхивая крошки, и продолжил:

-Поначалу Ольгу Фёдоровну пытались переубеждать, дискутировать... Семинар целый устроили. Напоминали бесспорные исторические факты. То, что Вторая Мировая началась со вторжения СССР в Финляндию - факт! То, что коммунисты четыре года подряд не могли победить гитлеровцев, пока в дело не вступили США - тоже факт! Но она этого словно не слышала, и упрямо держалась за свои фантазии. Да притом ещё пыталась навязать их научному сообществу. Как понимаете, при таких условиях она была обречена стать фигурой комической. Печально. Знаете, я с особым интересом буду ждать вашего отчёта по ней, и приложу все усилия к тому, чтобы этот выпуск Бюллетеня Предпоследнего Дознания прочитали мои коллеги. Думаю, это будет правильно. Им полезно узнать с новой, лучшей стороны человека, чьё имя они превратили в анекдот. Ничуть не удивлюсь, прочитав, что Ольга Фёдоровна была прекрасной женой, идеальной матерью, отзывчивым и милосердным человеком...

Профессор хрустнул печеньем...

- Я вообще с большой симпатией отношусь к вашей службе. Искать и показывать реальное, осязаемое добро в нашем современнике - великое дело, оздоровительный эффект от которого охватывает всё общество. Конечно, история не терпит сослагательного наклонения, и всё же... как знать, появись такая служба не в XXI веке, а лет на сто-двести раньше - быть может, удалось бы избежать многих бед. Если бы Ленин, Гитлер, Сталин и Мао Цзе Дун регулярно читали ваш Бюллетень, возможно, им не пришло бы в голову начинать те злодеяния, которые теперь приходится изучать в курсе истории мрачного ХХ века. Тоталитарные режимы, - и фашистский, и коммунистический, исходили из постулата, что человек плох, и его надо насильственно улучшить. А ваша служба не словами, но самой деятельностью доказывает, что человек всё-таки хорош сам по себе. И это хорошее в нём надо просто уметь увидеть. Я уверен, что у Ольги Фёдоровны было много такого хорошего. Но искать это в её околонаучных штудиях - пустое дело.

Карев одним глотком допил подостывший чай и поднялся.

- Спасибо за добрые слова, и за консультацию.