Санин Евгений - Денарий кесаря

- Постой-постой! – попытался остановить его отец. – Но ведь, насколько я помню, Макса ударил сын нового русского, если не ошибаюсь, – Никита! Или, как вы называли его – Ник…

- Если бы Ник! – усмехнулся Стас. – Это я так подстроил, чтобы все на него подумали. Узнав, что он обещал убить Макса за то, что тот требовал с него денег, я дождался, пока Ник в толпе встанет с ним рядом – и ударил кулаком Макса в то самое место, о котором ты говорил!

- О, Боже! – всплеснула руками мама. - А если бы он, действительно, умер?!

- Да разве об этом сейчас надо говорить, тем более что парень тогда выжил, пусть чудом, по молитве Тихона Ивановича! – остановил ее отец и с горечью оглядел Стаса, будто бы видел его в первый раз: - Самое страшное то, что, оказывается, наш с тобой сын – подлец!

- Что?! – ошеломленно переспросил Стас и с последней надеждой повернулся к маме.

Но всегда защищавшая и встававшая на его сторону мама на этот раз ничего не возразила отцу. То есть, выходило, что она молчаливо согласилась с ним.

Не помня себя, Стас пулей вылетел из кухни. Ворвался в свою комнату. Здесь, задыхаясь от обиды, досады, что все вышло совсем не так, как ему хотелось, он схватил портфель с ноутбуком… бросил в карман паспорт с вложенной в него дарственной на дом в Покровке – решение поехать сюда появилось позднее, когда он уже брел по начинавшей отмечать Новый год Москве…

И – выбежал из квартиры…

5

«Если бы это было так просто!» – усмехнулся Стас.

В храме было тепло, торжественно и покойно. Стас пристроился в самом уголке, чтобы его не так было заметно, и огляделся. Ничто не напоминало здесь о том, что за стенами – суматошный и шумный Новый год. Отец Михаил то подавал возгласы за закрытыми Царскими Вратами, то появлялся перед ними. Трудно было признать в нем того самого бывшего кик-боксера Макса, которого в свое время так панически боялся Стас. В церковном облачении, с бородкой он выглядел совсем взрослым и… каким-то совершенно другим. Хотя в движениях отец Михаил по-прежнему был быстр и подвижен, службу он совершал неторопливо и как-то особенно благоговейно, хотя в храме было совсем немного народу, человек десять-пятнадцать, не больше.

Самым приметным из них был старик-инвалид в кресле-каталке, за которым стоял охранник. «Не иначе как обитатель коттеджей!» – решил Стас. Еще бросалась в глаза очень красивая женщина, в роскошной шубе, лет сорока пяти, стоявшая в другом конце храма, тоже, наверное, жившая там.

Кроме прихожан был еще хор из трех старушек, а за прилавком, где продавались свечи и иконы, стояла одна из женщин, которую Стас видел сегодня у колодца. Подходившие к ней покупатели называли ее Натальей Васильевной.

Мало-помалу Стас отмякал – и телом в тепле, и душой в этом умиротворяющем даже самые злобные и мстительные мысли месте…

Служба тем временем шла своим чередом. Ваня в красивом облачении выносил из алтаря перед отцом Михаилом длинную свечу, громко читал по большой книге с расшитой закладкой послание святого Апостола Павла.

Старушки пели тонко, слегка дрожащими голосами, но слаженно и красиво. Из всех слов понятно было лишь часто повторяющееся «Господи, помилуй!» Все остальное звучало на незнакомом церковнославянском языке. Стас прислушался, и вдруг его охватило странное чувство: он, вроде, ничего не понимал умом, но каким-то непостижимым образом словно бы чувствовал сердцем, как что-то до боли забытое, свое, родное…

Потом все, кто был в храме, хором запели «Верую…»

Затем, когда Стас уже стал перебирать затекшими с непривычки от долгого стояния на одном месте ногами, – «Отче наш»…

После этого отец Михаил причастил старика-инвалида, которого охранник подвез к Чаше… И, наконец, выйдя на амвон с большим напрестольным крестом в руках, сказал:

- Во имя Отца и Сына и Святаго Духа!

- Аминь… - дружно откликнулись люди.

Отец Михаил оглядел их, ненадолго задержался глазами на втянувшем голову в плечи Стасе и продолжил:

- Дорогие братья и сестры! Поздравляю вас с Новым годом и приближающимся Рождеством Христовым! Все мы с вами живем в миру и поэтому так или иначе связаны с ним, а, следовательно, и с некоторыми светскими правилами и обычаями. Однако не будем забывать, что мир, в котором мы живем – это бурное житейское море, полное греха, пороков и соблазнов. К счастью, у нас есть корабль – это Святая Церковь, Кормчий у которой – Сам Иисус Христос.

Отец Михаил перекрестился, и голос его стал строже: