Па Марго: Марго Па

– Следственный эксперимент по делу Анны назначен на эту среду. Пока все придерживаются версии несчастного случая, но если ты не придешь, тебя объявят в розыск, как беглого преступника, – внушал Ангелу напарник.

– Бедный Плюш, – вздыхала Настя.

– Да будут прокляты мобильные телефоны! – нервничал Ангел.

Но к вечеру они, не сговариваясь, начали собирать вещи в дорогу.

Вдох и вздох – однокоренные слова, разница лишь в одной букве, но если первое означает начало, то второе уже сожалеет о безвозвратно ушедшем, как прощение и прощание. Настенные часы онемели, и время вновь устремилось вперед по неумолимой прямой.

– Выезжаем завтра на рассвете, заодно последний раз посмотрим на твою вечность, – подытожил Ангел.

– Давай устроим прощальный костер на берегу! – предложила Настя. – Включим музыку в машине погромче, чтобы у моря было слышно, и будем танцевать, как в первый раз, помнишь?

– Только нет музыки, может, радио сгодится, ретро какое-нибудь найдем? – спросил Ангел.

На том и сошлись. Ангел отправился разводить костер на берегу, Настя задержалась в доме принарядиться. Волосы выгорели на солнце и стали жесткими от соленой воды, и Настя старательно зачесала их наверх в строгую прическу, затем подвела глаза на манер Клеопатры. Ей казалось, что она собирается на несбывшийся когда-то выпускной бал, хотя стороннему взгляду ее движения скорее напомнили бы ритуал прощания с юностью.

Ангел с нетерпением ждал Настю, но в пламени костра появилась его умершая жена. Настины волосы в свете огня отливали медью; высокая прическа сделала ее взрослее; глаза, подведенные черным карандашом, придавали всему ее облику старомодную ностальгию по черно-белым фотографиям. Мало того, Настя надела белое длинное платье, купленное недавно на местном рынке. Ангел ясно представил себе свадебную фотографию. Его жена на фото стояла именно в той же позе, ожидающе склонив голову набок. И сейчас он должен был войти в свет костра и занять свое место рядом с ней. Ангел в ужасе отшатнулся.

«Lovers at first sight In love forever», – по пути она включила радио в машине.

Да, они с женой действительно выбрали себе в качестве свадебного вальса «Незнакомцев» Синатра. Почему он вспомнил об этом только сейчас?

– Что с тобой? – удивленно спросила Настя, подойдя совсем близко.

– Как ты похожа на нее! Пожалуйста, иди умойся! – только и смог он выдавить из себя.

– Что плохого в том, что я похожа на твою первую жену? – недоумевала Настя.

– Я ненавижу ее, – процедил Ангел сквозь зубы. – Она не себя, а меня повесила! Да, я был слаб. Не мог перестать думать о другой женщине. Но человек не властен над своими чувствами. Нельзя разлюбить по заказу. И, в конце концов, можно же было просто уйти…

– Я бы тоже не смогла ПРОСТО уйти, – жестко возразила Настя.

– И что? Хочешь сказать, последовала бы ее примеру? В петлю? – взорвался Ангел.

В воздухе запахло ссорой.

– Нет, я бы повесила ту сучку, – медленно проговорила Настя и, загадочно улыбнувшись, добавила. – А ты носил бы мне передачи в тюрьму. Ты знаешь уже, что варенье я люблю малиновое.

В жизни все меняется и все проходит. Но ничто не исчезает бесследно. Забытое и прощенное возвращается чистым и просветленным. Вдохни как можно глубже и продолжай идти.

– Ты никогда не будешь звать меня по имени, как звала она, – сказал ей Ангел. – Но мой безымянный палец обретет твое.

И Настя ответила:

– Да.

****

Ангел обещал ей уладить дела и забрать к себе вместе с Плюшем. Но не вернулся. И Настя снова увидела его в тоннеле света. Свет становился все ярче и ярче, жгло глаза, жгло губы и легкие. Но она продолжала бежать ему навстречу, пока хватало дыхания. Вдох–выдох–вдох… один на двоих.

«Давай полетаем», – сказал Ангел. И они полетели над мостами и парками Москвы. Где-то далеко внизу лето превращалось в осень, и на город лился золотой свет, оставляя блики на листьях деревьев – желтые, красные, оранжевые… Невероятно яркие и красочные! Теперь Настя могла видеть цветные сны…

– Она в коме, врачи пока не дают точных прогнозов. Нервный срыв… Перестала дышать во сне. Ей нельзя было волноваться! – тщательно скрывая тяжелую скорбь в голосе, сообщила мама Ангелу на пороге. – Можете съездить к ней в больницу, но вряд ли это что-то исправит.

Ангел продолжал стоять в дверях, не двигаясь. Тогда она молча взяла у него из рук огромный букет цветов. Она знала, что никто не вправе выносить приговор.

– Никто не вправе выносить приговор за несчастный случай, – напарник Ангела почти кричал, в сотый раз повторяя следователю обстоятельства дела Анны.