Па Марго - Марго Па

– А что было потом? – спросила Настя.

– Потом? Она покончила с собой, а я стал твоим Ангелом–хранителем.

– Поэтому ты спасаешь самоубийц?

– Спасаю? Нет, спасать – значит дарить новую жизнь. А я всего лишь не даю им умереть. Хотя тогда мне это показалось единственно верным выходом. Ее предсмертную записку читали все, и все они заговорили о раскаянии. И мне пришлось выбрать себе наказание.

– А та, другая, ты видел ее с тех пор? – вопрос, который Ангел ждал и боялся услышать.

– Нет, я забыл ее сразу, как все это случилось. Наверно, измени я жене с ней раз, и возможно, разочарование охладило бы пыл, все прошло бы, и она бы простила. Но мысли, постоянное незримое присутствие третьего в доме, в постели. Жить становится невыносимо.

Настя молчала в ответ. Она упорно продолжала верить, что Ангел спустился с небес к ней одной.

– Все, хватит, – поднял Ангел ее подбородок и заглянул в глаза. – Нельзя ревновать к прошлому. Я уже в том возрасте, когда у человека может и должно быть прошлое.

Они спустились в метро.

– Извини, что не на машине. Не могу бросить пить. Каждое утро начинается с рюмки. Это как анестезия. Вроде, пьешь по глотку, но за руль садиться уже нельзя.

– Теперь бросишь, – уверенно произнесла Настя. – Метро – маленький ад. Здесь нет воздуха. Больше всего я боюсь упасть именно в метро: меня затопчут.

Но и глубоким вечером в вагонах метро многолюдно. На одной из станций в вагон зашел нищий без обеих рук.

– Подайте, кто что сможет, – затянул он по привычке поспешно отвернувшимся спинам.

– Вот, – протянули ему молодые ребята недопитую колу в пластиковой бутылке. – Денег все равно нет, а в коле – сахар, эндорфины – гормоны радости.

Нищий улыбнулся во весь беззубый рот и стиснул бутылку своими обрубками. У всех вокруг эта сцена тоже вызвала улыбку, и люди начали звенеть мелочью.

– Видишь, даже в аду люди не перестают улыбаться, – попробовал пошутить Ангел.

Но чем ближе они подъезжали к дому, тем печальнее и молчаливее она становилась.

– Ты придешь ко мне в больницу? – спросила Настя, собираясь выходить.

– Обязательно. И на море мы еще съездим, – он выскочил вслед за ней и пошел рядом по платформе.

– Врач сказал мне, что я больше не увижу моря, – она шагала, низко опустив голову.

Ангел невольно улыбнулся, вспоминая поцелуй в темноте кинозала, которым он осушил ее слезы. Она увидела море на экране и разрыдалась так громко, что впереди сидящие начали оборачиваться в их сторону. Он целовал ее слишком жестко, слишком по-мужски, но волновался при этом как мальчишка. «У юности нет возраста», – медленно проплыла в голове прочитанная когда-то фраза.

– Не нужно верить всему, что тебе говорят. Последнее слово – всегда твое, – сказал он ей на прощание.

Ночь разбудила Ангела ледяной дрожью. Он спал на полу, один в темноте огромной и такой пустой без мебели квартире.

«Зачем я ей все рассказал?» – вопрос, словно выстрел, разбудил его посреди ночи, заставляя дрожать от холода.

Настя расплакалась, увидев море, а он воспользовался ее слабостью, исступленно пробуя ее губы на вкус, и, чувствуя себя виноватым после, обнажил свои собственные раны.

Та, что разрушила его брак, была его клиенткой. Приходила почти каждый день, поговорить, всегда в новом слишком открытом и соблазнительном платье. Лето в тот год выдалось жарким. Порой ему казалось, что под платьем у нее ничего нет. И он мечтал о дожде, когда платье станет прозрачным от воды, и уже ничто не скроет ее желание. Дни и ночи напролет он мысленно раздевал ее на кушетке в своем кабинете. Однажды ночью его жена проснулась с криком, что в постели есть кто-то третий, настолько реально ощущались его желания. Сон не кончался.

Однажды она ему сказала, мол, тебе нужно заставить твою жену родить ребенка. Тогда ты перестанешь ее воспринимать как любовницу и со спокойной совестью начнешь изменять ей. Ее муж, по ее рассказам, переспал со всеми ее подругами. Но это ее ничуть не заботило, ей нужно было обустроить будущее ее Коти (так она называла тринадцатилетнего сына), образование – недешевое в столице. Да и самой ей разрешалось спать, с кем ей хочется, главное – не попасться с поличным. Обоюдная счастливая слепота. Жена, вероятно, обнаружила ее фотографии в бикини в ящике комода, когда искала какие-то счета. Но, поскольку он был трусом и просил у клиентов лишь семейные фото, то ему пришлось отрезать ее мужа на каждой. Жена же его была достаточно умна, чтобы понять, что женщина с отрезанным мужем вряд ли может угрожать ее семейному счастью, и достаточно рассудительна для того, чтобы положить фотографии на место и никогда не напомнить ему об этом. Но ум и чувства всегда идут вразрез.