Па Марго - Марго Па

«Наверно, влюбленные чаще поднимают глаза к небесам, чтобы мысленно встретиться взглядом. Может быть, она тоже влюблена в кого-то», – грустно подумал он. Но Настя была влюблена в жизнь, и сейчас жизнь напомнила ей о том, как прекрасно испытать чувство голода после прогулки.

– Есть хочется, пойдем съедим что-нибудь, – предложила она.

Ангел лишь улыбнулся ее непосредственности и повел в небольшой тихий ресторанчик с крытой верандой.

– А малыша туда пустят? – спросила она, указывая на таксенка.

– Мы сядем на улице и привяжем его рядом с нашим столиком, чтобы не сбежал.

Пока Настя воевала со щенком, тот залез к ней на колени, слизывая мясную подливку с края тарелки, Ангел по привычке вытрясал содержимое солонки.

– Еще солишь? И так все соленое до невозможности, – удивилась Настя.

– Разве? – замер он с солонкой в руках.

Она потянулась вилкой к его тарелке, попробовала, и глаза ее расширились.

– Ты не чувствуешь? Мясо же пересолено! Как можно это есть?

– Не знаю, – смешался Ангел.

– Подожди, ты правда не чувствуешь вкус? – не отставала она.

Он не чувствовал. Любая пища казалась одинаково резиновой. По привычке он выбирал мясные блюда, потому что когда-то слыл мясоедом и умело готовил мясо. Но это было давно. Сначала он не понимал, что случилось, ел как бы по памяти. А потом… Таким, наверно, и должен быть вкус пищи, когда живешь в пустых временах.

В гробу она выглядела, как невеста. Обручальное кольцо надевают на безымянный палец, чтобы дать ему имя. В предсмертной записке он прочел о том, что порой мысли простить труднее, чем поступки. Наверно, то, о чем думаешь постоянно, – есть предумышленное преступление, пусть и не совершенное, а поступки – спонтанное. Их легче простить. Но тогда он не знал этого, и палец между мизинцем и средним навсегда остался без имени, а сам он, как маньяк, стал читать все предсмертные записки, когда-либо попадавшиеся ему в руки, пытаясь найти ответы на несуществующие вопросы.

– Прости, я знаю, что Ангелы не чувствуют вкус пищи, я видела это в кино [14].

Серьезность ее заявления вывела Ангела из себя.

– Я – не Ангел, Настя, – резко отчитал он ее. – Мне надоела твоя игра. Ты уже взрослая, чтобы верить в сказки об Ангелах. Я – живой человек! И у меня есть имя!

Он сорвался. Она опустила глаза. Казалось, вот-вот расплачется.

– Хорошо, если тебе так хочется, можешь звать меня Ангелом, – попытался смягчить он удар. – Пойдем, провожу тебя домой, – и он бережно обнял ее за плечи.

– У меня всегда есть деньги на телефоне – на последний звонок на небеса. Когда-нибудь я все равно позвоню тебе, – сказала Настя ему в тот день на прощание.

– Когда? – спросил он с надеждой в голосе.

– Когда мне надоест все это: рассветы, дождь в парке, запах воды в прудах. Когда я закрою глаза, чтобы никогда больше не открывать. Когда черно–белые сны прекратятся. Там, куда мы все уходим, звучит музыка, и люди танцуют в летнем парке под дождем. Я знаю, ты будешь рядом, будешь поддерживать меня, чтобы я не заснула. Не могу же я проспать путь в вечность! В конце концов, ты – мой Ангел–хранитель!

– Я – не Ангел, Настя, – попытался объяснить он еще раз, но уже совершенно спокойно. – Человека может спасти только живой человек. Тот, кто будет рядом. Ангелы нас не слышат. Ты же не слышишь голоса всех людей в метро, только общий гул. Если Ангелы существуют, они могут читать мысли всех нас. Представь себе, что с ними будет, если они станут прислушиваться к каждой молитве с Земли? Миллиарды молитв! Так можно сойти с ума. Они не слушают нас, поверь…

****

Ангел ушел, и вернулся дождь, холодный, молчаливый и очень печальный. Никто никогда не поверит в то, что деревья умеют слышать и делают это только под дождем при свете фонарей. Никто не ходит разговаривать со своим деревом в парк. Но зато все знают, как называется каждое дерево в ее парке. Только Настя не знает, с кем разговаривает.

А как же иначе? Деревья нужны для того, чтобы знать их названия, а не смотреть, как на ветках сверкают слезы несуществующих Ангелов, которые сбились с пути. Только представьте себе эту картинку: каждый выбирает себе дерево в парке и ходит жаловаться только ему. Кащенко[15] на выезде! Забавно, сколько психологов, магов, психиатров и как там их еще … тогда остались бы без работы. Деревья, в отличие от них, не выслушают, а услышат, и не дают глупых советов, а многозначительно молчат. И в тишине она вдруг поймет, что снова оказалась права, доверившись им.