Па Марго - Марго Па

– Вика, у меня к вам – деловое предложение, – вдруг начал он уже совсем другим тоном, резко повернувшись и глядя ей прямо в глаза. – Мне нужен человек, который сможет разработать туристический маршрут по местам сожжения ведьм.

– Думаете, это будет кому-нибудь интересно?

– Я уверен. Я зарабатываю тем, что продаю людям сильные эмоции, а что острее всего чувствуешь?

– Страх…

– Правильно! – и он радостно потер руки. – Страх – основа всего. Кстати, помните знаменитую комнату страха? Это мое изобретение.

«Сколько же ему лет? – изумленно спросила себя Вика. – Комната страха появилась чуть ли не одновременно с первыми аттракционами, это лет двести назад, если не больше…»

А он тем временем продолжал:

– Переедете в столицу, повкуснее распишете тур, будете приезжать сюда потом уже с группой туристов. Люди всегда клюют на сенсации и платят за них немалые деньги. Подумайте… Что вам терять? Неужели столь красивой и умной женщине не скучно жить в этом маленьком заброшенном городке?

– Не такой уж он и заброшенный! – возразила Вика, но тут же осеклась. Предложение действительно казалось заманчивым: в одночасье оказаться там, где бурлила жизнь, среди неоновых огней в городе возможностей, оставив позади псковские хмурые зимы и безденежье.

– Насчет жилья не беспокойтесь – я сниму вам квартиру. Ну, так как? По рукам? – настаивал он.

Внезапно ветер стих, все вокруг замерло, словно в ожидании ее ответа. Вика молча смотрела на него: черные глаза продолжали смеяться, он медленно пил ее силы, снова закружилась голова.

«Дьявол!» – мелькнуло в сознании.

– Вам плохо?– он подхватил ее под руку и помог осторожно присесть на корточки.

– Ничего, устала, минутная слабость…

Он по-прежнему, не отрываясь, смотрел на нее.

– Я согласна, – сказала Вика, глядя на него снизу вверх, как на божество.

Он быстро протянул ей визитную карточку.

– Как приедете в столицу – сразу звоните.

– А как скоро нужно ехать?

– Вчера! Чем скорее, тем лучше, – донеслось до нее уже с пригорка.

И он исчез среди не облетевшей листвы так же внезапно, как и появился.

Ворон замедлил полет и замер, планируя в воздухе. Резкий взмах его крыльев принес городу новое серое утро. Чем ближе он подлетал к земле, тем быстрее таял город в предрассветном тумане. Наконец он нашел заветное окошко: резкий стук, звон стекла. Тишина. Вестник с того света.

– Опять он... И третьего дня сидел. Не уезжай, внученька! Что-то недоброе ждет тебя там.

– Перестань, ба! Хватит с меня твоих дурных предчувствий! Я жить хочу… полной грудью. Если б ты знала, как я ненавижу наши псковские зимы! Ненавижу ждать, что когда-нибудь все изменится. Вот, изменилось!

– Ты – мой единственный свет в окошке… Ты же не вернешься. Останься, у меня кроме тебя никого нет.

– Хватит плакать! Я ненадолго. Устроюсь и заберу тебя к себе.

– Тогда дам оберег тебе с собой в дорогу – старое фамильное зеркало.

Зеркало было непрозрачным, как бы из жести, с плетеными ржавыми узорами по краям, с трудом верилось, что оно когда-то могло отражать чей-либо лик.

– Зачем оно мне такое мутное? Что я там смогу увидеть?

– Опасность. В предвестии беды зеркало очищается. Увидишь в нем себя – возвращайся.

Ничего не оставалось, как сунуть ненужный предмет в переполненную до краев дорожную сумку. Последний жест благодарности близкому человеку, который когда-то заменил ей целый свет, а теперь вынужден был встречать старость в полном одиночестве.

Всхлипывания дождя предвещали его скорый конец. Но ей все никак не хотелось повернуть ключ зажигания. Резкий удар в крышу заставил ее вздрогнуть всем телом.

Наверно, ветку оборвало ветром…

Ветку ли?

Опустив окно, она вдохнула холодный ночной воздух, пытаясь очнуться от тяжелого сна, сковавшего тело.

Дождь закончился. Из-за туч робко выглянула слепая луна.

****

Всхлипывания дождя предвещали его скорый конец. Из-за туч робко выглянула слепая луна.

«Последний дождь в этом году», – подумала Вика, мельком взглянув в окно, и устало уронила голову на руки. Болела спина. Она целый день просидела, склонившись над печатной машинкой, сотни раз переписывая заново первые две страницы сценария. Для мистического триллера о сожжении ведьм он выглядел слишком личным.

Ведьмы существовали на самом деле: записи о сожжении хранились в одном из храмов Пскова, и Вика смогла прочесть их, когда работала гидом. Но все остальное в сценарии было о ней, о ее детстве и юности, и она никак не могла вычеркнуть себя из текста, история становилась безликой, разваливалась на куски. В этом, наверно, и есть смысл хемингуэевского «честного романа».