Па Марго - Марго Па

Внезапно сработал сигнал автоответчика – пии–пиип, новое сообщение:

– Вика, внучка! Позвони мне, пожалуйста. От тебя – никаких вестей уже целый месяц. Я очень за тебя переживаю!

Месяц? На календаре странички аккуратно оторваны, действительно прошел месяц после ее приезда. Вика бессильно опустилась на диван.

«В предвестии беды зеркало очищается. Нужно найти это чертово зеркало!»

Но зеркало бесследно исчезло в ворохе неразобранных вещей.

«Месяц! Пропал целый месяц! Я ничего не помню… Она украла мое время! Но она – это я. Нет, она только внешне моя копия… Кто – она?»

Вместо ответа за окном безмолвно осыпался хлопьями первый снег. Двойник, неслышно ступая, пересек комнату и резким движением опустил жалюзи. Затем Она оглянулась: на белом как мел лице сверкнула презрительная и жестокая улыбка.

– Ты готова? Пора в путь!

Оттолкнув от себя ее ледяные руки, Вика метнулась к двери. Ей повезло, она успела схватить куртку и выбежать из квартиры.

Скорее исчезнуть за пеленой снега и никогда не возвращаться, забыть все, что случилось. Домой! Нужно ехать домой!

Нет, нужно взять себя в руки и решить, что делать дальше.

Хорошо, что толчея в метро. Час пик. Люди идут мимо бесконечным потоком… Но в толпе появляется кто-то в знакомой куртке, знакомая походка, лицо. Снова Она! Люди исчезли. Пустая платформа онемела, стих гул поездов. Никого вокруг. И больше некуда бежать – за спиной железнодорожные пути, а она всегда оказывалась рядом, безмолвно протягивая белые ледяные руки. И ее пронзительный смех отзывался эхом под потолочными сводами...

****

Ноябрьский дождь стал последним в этом году. Выйдя из дома, Вика шагнула в настоящую русскую зиму. За ночь Москва превратилась в лицо красотки под толстым слоем белил, умело наложенным новомодным стилистом, что выглядело совсем не вульгарно. Зима резко взяла свое: снег запорошил мосты и дома, парки и улицы, машины и деревья. Город тонул в белизне, и у всех вокруг вновь родилось предчувствие катастрофы, пробок и рвущихся под тяжестью снега проводов. Снегоуборочные машины захлебывались, а снег все шел и шел, не прекращаясь ни на секунду.

Вика остановилась у подъезда продюсерского центра, стряхнув с непослушных волос хлопья снега.

– Доброго, снежного утра Вам! – радостно окликнул ее дворник.

Он стоял на карнизе, лопатой счищая снег с крыши. Вика почувствовала тепло благодарности: каждое утро здесь ей говорили, что никто не хочет видеть ее, и она уходила ни с чем. Надежда на контракт таяла, с каждым новым визитом она становилась все меньше и меньше, пока не умирала совсем. И каждое утро добрый старик своей улыбкой возвращал ей надежду снова и снова, как снег, который не прекращался ни на секунду.

– Спасибо, и Вам! – откликнулась Вика и замерла. На крыше рядом с дворником стоял Гоша.

– Привет! – сказал Гоша, стряхнув с непослушных волос хлопья снега.

«Как красиво смотрится белое на черном. Наверно, я выгляжу также», – подумала Вика.

Только это не мог быть Гоша. Он никогда не приезжал в Москву. А парень на крыше, помощник дворника, слишком похож на него.

«Луна – слепая, и она нас не видит», – открыл для себя Гоша, будучи ребенком. Шли годы, но он упрямо продолжал верить в слепоту луны и твердить об этом. Странный, решили все и продолжили заниматься своими делами.

В детстве с ним никто не играл. Нет, он не был замкнутым, напротив, его тянуло к людям, но окружающие почему-то смущенно пожимали плечами и старались уйти как можно скорее, оставив его одного строить дома из кубиков. Что-то было не так с этим мальчишкой: его глаза всегда оставались серьезными, даже когда он улыбался, и никто не решался заглянуть в них. Его боялись и обходили стороной. Никому не хотелось видеть свое отражение в прозрачном, как родниковая вода, взгляде – становилось слишком холодно на душе.

Он не обижался, лишь продолжал строить игрушечные домики. Все дети – одиноки, думал Гоша, потому что не в состоянии понять, чем именно так заняты взрослые. Но в отличие от остальных детей, повзрослев, он так этого и не понял. Люди вообще не способны понять друг друга. Вечная Вавилонская башня! Мы говорим на разных языках и видим мир каждый по-своему. Мы обречены на полную нравственную изоляцию. Непонимание сквозит из миллионов открытых форточек. Из этих сквозняков и рождается северный ветер, приносящий с собой зиму.

Зиму Гоша не любил. Он часто простужался и болел, но никто не навещал его. Работа, дела… – отмахивались от него. Но он знал: все важные дела – всего лишь причина не смотреть на снег, не говорить друг с другом, не ждать, не жить.