Andrew - o c24ec28d571a6d65

-Ешь, - сказал Карача. «Ешь, Иван, баран молодой, жирный, только с утра зарезали». Визирь

откинулся на грязные подушки и улыбнулся – широко.

Дружина, с воинами Карачи, обедала снаружи – оттуда были слышен чей-то хохот. «На, -

Кольцо облизал пальцы, и протянул Караче флягу, - или вам сие Аллах запрещает?».

Карача рассмеялся – мелко, дробно. «Аллах не видит, - ответил он на ломаном русском,

указывая на засаленные стены юрты, и отхлебнул водки.

-Ты зачем сказал, что две сотни всадников у тебя? – Кольцо откусил вареной баранины и,

рыгнув, вытер губы. «Тут пятьдесят едва ли».

Там, - Карача указал на восток, и его смуглое лицо исказила усмешка, - там больше. Много

недовольных есть Кучумом, как я позову – они ко мне пойдут. Ну и к вам тоже, - узкие,

темные глаза визиря внимательно взглянули на атамана.

-Сие хорошо, - безразлично сказал Кольцо и, кинув в рот вареный бараний глаз, разжевал

его. «Ну что, - он зевнул, - еще водки?»

Визирь угодливо улыбнулся и потянулся за флягой.

-Нате, - Михайло порылся в седельной сумке и протянул ей свернутую одежду. «Оно все

чистое, на той неделе стирал».

-Сами? – удивилась Федосья.

Парень залился краской – до ушей, - и пробормотал: «Не люблю я в грязной одеже ходить, я

на Москве щеголь известный был. Я, Федосья Петровна, в шелковые рубахи да бархатные

кафтаны наряжался, золото-то звенело в кармане».

-Ну-ну, - Федосья окинула его взглядом и сказала: «А мы с вами почти одного роста, я ж

высокая, так что должно подойти».

Оказавшись в возке, она быстро натянула на себя шаровары и рубаху и усмехнулась –

одежда сидела, как влитая.

Волк присвистнул, когда она спрыгнула на землю. «Вам, Федосья Петровна, косы отрезать –

и чистый мальчишка будете. Это я в доброте говорю, - смущаясь, добавил парень, - мне сие

нравится. Вот, кобылка смирная, маленькая, стремя подержать вам?».

Федосья внезапно вспомнила уроки верховой езды, что давал им с братом во Флоренции

известный на всю Тоскану учитель, и легко вскочила в седло. Сколотые на затылке косы

рассыпались по спине – темной, ниже пояса волной, и она, взглянув на Волка раскосыми,

смеющимися глазами, велела: «Ну, догоняйте, Михайло Данилович!».

Степь ложилась под копыта лошади бесконечной, желтой лентой. Федосья оглянулась, и,

натянув поводья, перешла с бешеного галопа на легкую рысь. Волк, чуть задыхаясь,

подъехал ближе и обиженно сказал: «Коли б я знал, что вы так скачете, я б вас на своего

жеребца посадил, он резвее».

Конь краденый тоже? – ядовито спросила девушка, лаская нежную, светлую гриву серого

коня.

-Упаси Господь, - Волк перекрестился, - конокрадом быть – сие дело последнее, я б на это,

даже с голода помирая, не пошел. Нет, Ермак Тимофеевич, - он кивнул на север, - дал, - как

в дружине я оказался.

-Ну, поедемте тихо теперь, - вздохнула Федосья, - не след-то коней палить, нам еще на

север идти.

Волк, перегнувшись в седле, сорвал какой-то цветок и вдруг, взглянув на нее голубыми

глазами, серьезно сказал: «Смелая вы, Федосья Петровна. Сие ж Сибирь, сюда и своей-то

волей никто не едет».

-Я же замужем, - улыбнулась девушка, - а куда муж, - туда и жена, Михайло Данилович, хоша

в Сибирь, а хоша и дальше еще».

-Как крепостцу поставим на Тюменском волоке, я тоже женюсь, - серьезно сказал юноша.

«Хватит, погулял, пора своим домом обзаводиться».

-Да вам семнадцать лет только! – рассмеялась девушка.

-А все равно, - Волк ухмыльнулся, - я тут, в Сибири, на всю жизнь, похоже, нравится мне тут.

А что же за жизнь без жены? Вона, зря, что ли мы попов с собой везем? Мне ребята, кои тут

уже давно, говорили, что из остяцких девчонок хорошие жены получаются – найду ту, что по

душе, окрестится она и повенчаемся. Деток мне родит, - Волк нежно, ласково улыбнулся.

-До Тюменского волока дойти еще надо, - сердито сказала Федосья, и, даже не думая,

положила руку себе на живот. «Матушка говорила, как раз через месяц, али около того, уж и

ворочаться начнет, - подумала она. «Интересно, мальчик или девочка? Ваня говорит, что

ему все равно, однако ж, наверное, мальчика хочет».

-Сие тоже верно, - согласился Волк, и, привстав в стременах, сказал: «Вона, дымок уже

виден, ребята обед готовят. Поедемте, Федосья Петровна, а то вы проголодались, наверное,

воздух-то, тут свежий какой».

-Завтра утром и двинемся, - пьяно, расплескивая водку, проговорил Карача.

-Правильно, - согласился Кольцо, и, откинув полог юрты, выглянул наружу – дружина