Andrew - o c24ec28d571a6d65

-Возьми, - атаман кинул ей ручницу.

-Я плохо стреляю, давно уже не пробовала, - Федосья покраснела.

-Ну, вот и вспомнишь, - Кольцо выпрыгнул из возка и протянул ей руку. «Сюда иди. И коня

моего давайте!», - крикнул он дружинникам.

Всадник на сером в яблоках, стройном жеребце мчался к ним. Из-под копыт коня

вырывалась пыль, оседая на степную траву.

Кольцо вскочил на своего гнедого и рассмеялся: «Сие, Феодосия, Михайло Волк, знатный

карманник московский, с юных лет по рынкам отирается. Ну, а потом разбоем занялся, как в

года вошел. Присмотрит, за тобой, пока нет меня».

Белокурый, высокий, стройный парень легко спешился, и, глядя на атамана дерзкими,

голубыми глазами, сказал: «Кому Михайла, а кому и Михаил Данилович, атаман».

-Язык свой укороти, - пробурчал Кольцо, - если б не я, голова твоя уже бы у Троицкой церкви

на жерди торчала.

-Тако же и батюшка мой, - смешливо вздохнул юноша, - в последний раз я вот ровно в том

месте его и видывал.

-Где? – непонимающе спросила Федосья.

-А вот как раз у Троицкой церкви, как он на плаху лег за разбой, - улыбаясь, сказал Волк.

«Мы с матушкой моей, упокой Господи душу ее, - Михайло перекрестился, - тогда славно в

толпе по карманам пошарили. Семь лет мне как раз исполнилось».

-Ну, все, - Кольцо перегнулся в седле, и поцеловал Федосью в щеку, - денька через два

ждите нас.

-А как же? – Федосья, морщась от тяжести, подняла ручницу.

-А вот Михайло Данилович тебя и научит, - отозвался муж, пришпоривая коня. «Он у нас

стрелок хороший, птицу в полете снимает».

Федосья, растерянно улыбаясь, смотрела вслед удаляющемуся к Тоболу отряду.

-А вас Федосья Петровна зовут, - прервал молчание юноша. «Рад знакомству», - он чуть

опустил кудрявую голову.

-А вас правда казнить хотели? – раскрыв рот, спросила Федосья.

-Да уж как Иван Иванович в Разбойный приказ приехал, так следующим утром должны были,

- ухмыльнулся Волк и добавил: «Ну, пойдемте, вон там, в степи, камень торчит, как раз по

нему хорошо палить будет».

-Долго еще? – спросил Кольцо у татарина. Тот трусил впереди на невидной лошадке. «Нет»,

- обернулся он, улыбаясь, оскалив подгнившие зубы. «Вон там холмы, там Карачи стан», - он

указал на восток.

-Ну ладно, - вздохнул атаман, и, на мгновение, закрыв глаза, улыбнулся.

«Дом надо сразу большой ставить, крепкий, пятистенный. Федосья здоровая девка,

десятерых родит. И хозяйка хорошая. Черт с ним, с приданым – ну что я, - не мужик, бабе

своей и детям золота не принесу? Принесу, конечно. Девок за дружинников потом можно

будет замуж выдать, а сыновьям невест надо с Москвы привозить. Ну и привезу. Вот так

Сибирь нашей и станет, - Кольцо вдохнул полной грудью степной воздух, - как внуки мои тут

жить будут, семьями, так и помирать можно будет. Ну, лет через тридцать, али сорок».

-Вон визиря знамена, - прервал его размышления татарин.

-Знамена, - ядовито пробормотал Кольцо. «Каждая шваль на юрту тряпок навешает, и

визирем называется, а то и ханом».

-К бою приготовьтесь, - негромко сказал он, обернувшись к дружине. «Ну, так, на всякий

случай». Он проверил ручницу и подхлестнул коня. На холмах, над потрепанными, старыми

юртами – было их с десяток, а то и менее, - развевались конские хвосты.

-Уже лучше, - Волк одобрительно посмотрел на Федосью. «Хоша уши не закрываете,

Федосья Петровна, и то хорошо».

-Уж больно громко, - покраснев, сказала девушка.

-Это когда близко, - Михайло сорвал какую-то былинку и закусил ее крепкими, белыми

зубами. «В бою сие не слышно, - там и так все палят, кому не лень».

-А вы в бою были? - Федосья вертела ручницу, разглядывая ее.

Волк покраснел – нежно, будто девушка. «Я обозы грабил, - пробормотал он, - там боя-то

нет, они сразу руки поднимают».

-А почему вы сюда поехали? – Федосья глянула на него – искоса.

-А потому, Федосья Петровна, - Волк потянулся, - что пришел к нам в острог дьяк и сказал:

«Коли кто хочет жизнь свою сохранить – в Сибирь отправляйтесь. А мне о ту пору, летом,

только семнадцать исполнилось, на Троицу как раз, умирать-то не особо хотелось, какие мои

годы».

-Так вы еще молодой такой! – ахнула Федосья.

-А то вы старая, - пробурчал Волк. «Вы, небось, меня моложе».

-Мне в марте, следующим годом, семнадцать будет, - краснея, призналась Федосья. «Однако

ж я замужем».

-То, конечно, - усмешливо сказал Михайло, - дело меняет, Федосья Петровна.

Она только улыбнулась – краем вишневых, пухлых губ.