Комета Еленина - КОМЕТА

Я растягиваю и сжимаю темп, поддавшись собственному настроению и вплетая в него бессмертное произведение. Во мне сейчас просыпается всё моё. Куда делся пафос, поза, страсть, артистизм, вдохновенность, игра и желание удивить? Всё исчезло. И я, отдавшийся потоку собственных мыслей и воспоминаний, начинаю безбожно лажать...

Братики мои родные. Что? Каково оно, сидеть в первом ряду? Каково оно, раздавать интервью, и улыбаться вспышкам фотокамер? Я ничего хорошего о вас не помню. Для вас я всегда был последышем, и есть, и всегда буду. Вы думаете, что это ваши насмешки и тычки сделали меня сильнее и совершеннее? Вы серьёзно ощущаете свою причастность к моему успеху, вы – «не могучая кучка»?!.

Я лажаю. Стучу бессмысленно по клавишам и плачу...

Ещё никто, ничего не успел понять.

Будет сейчас вам, и гордость, и слёзы радости, и успех и фамильная слава...

Я со всей силы бью кулаками по костяшкам инструмента. Он гудит жалко и отчаянно...

Встаю... Кланяюсь... И снимаю брюки вместе с трусами...

Ebanopticum. Компиляция третья.

***

Из письма О. Уайльда, адресованного молодому маркизу Куинсберри – его музе и любовнику.

...Бедный Бози!.. Ах ты, сволочь такая, и зачем я истратил на тебя 5 лет своей жизни!..

***

Умерла!.. Умерла!.. Тише... Тише...

Старая фаворитка недавно усопшего короля, наложила на себя руки.

Почти полвека она держала в страхе весь Париж. Она украла рассудок у монарха и свободу у Франции! Её, некогда ослепительная неестественная красота соперничала с властолюбием и безудержной, граничащей с безумием, жестокостью. Но, красота так непостоянна...

***

Врачи вошли в столовую, откуда мебель и цветы уже убрали. Остался посредине большой стол, на котором лежала маркиза. Дверь закрыли, снаружи поставили часового гвардейца. Спотыкаясь о ведра, стоящие близ стола, врачи стали рвать с маркизы платья и чулки, словно тряпки с дешевой куклы, которой впору на помойку...

Наконец, на ней остались только несвежие панталоны. Толстый Бланк, грубо шлепнул старуху по ее громадному раздувшемуся животу.

– Ну что, Л'Эрбье? – Сказал он своему ассистенту, – потрошить брюшное пузо мы доверяем вам! А Вы, – обратился он к Ле Корбюзье – проникните в "столицу"...

Все, не стесняясь, заржали.

Бланк глянул на маркизу. Покажи её вот такой народу – не поверят ведь, что эта расплывшаяся туша угнетала и казнила, услаждая себя и короля роскошью, фрамбуазами, картами, стрельбою из аркебузы по придворным, пытками, позорными песнями и плясками, и другою хернёй. Бланк брезгливо рассматривал маркизу...

Один глаз старухи приоткрылся и зрачок исподтишка надзирал за врачом.

Стало страшно, как и в прежние времена. Под сатрапку подсунули ароматические матрасы.

– Ну, что ж, начнем... – Храбрился Бланк.

Ле Корбюзье скинул кафтан. Натянул длинные, доходящие до локтей, перчатки из батиста. Вооружил себя резаком. Но, прежде, медики выпили по стакану вина.

– Пора! Приготовьте ведра! - Скомандовал Бланк. И закружилось...

Под ударом ножа, раздутое тело маркизы стало медленно оседать, словно тая. Бланк перевернул тело на бок и теперь Ле Корбюзье с Л'Эрбье едва успевали подставлять чашки.

– Осталось одно ведро! – Крикнул Л'Эрбье.

– Это для требухи, – ободрил его Ле Корбюзье.

Знание латыни всегда полезно. И сейчас Бланк уселся для записи протокола. От стола, где потрошили старуху, полетели реплики Ле Корбюзье:

– В перикардиуме около рюмки желтого вещества! Печень сильно увеличена... Жидкости три унции! Поспевайте писать за мною!.. Истечение желчи грязного цвета... В желудке еще осталось много вина и эскаргота...

Ободошная кишка сильно растянута...

– Проткните ее! – Вставил, не без иронии, Бланк.

Прямая деформирована, а сфинктер ануса изувечен несусветно!

- Заканчивайте созерцание этих прелестей, коллега. Ещё много работы.

Требуха маркизы противно шлепнулась в ведро.

– Вынимайте из нее желудок.

– Не поддается, – пыхтел Л'Эрбье.

– Рваните сильнее.

– Вот так... уф!

Ле Корбюзье скальпелем распорол панталоны маркизы.

– Тут что-то есть! – Сказал он, весело.– Бланк, идите сюда с ножом.

– Ой, какой малютка! Почти рудимент?!. Ну,отчикайте же его скорее! – Пошутил подошедший Бланк.

– Сюда пожал-те, тайну куртизана! – Подыграл ему Ле Корбюзье, подставляя ведро.

***

Бланк, на пару с Л'Эрбье, убирали из брюха весь жир. Ле Корбюзье кулаком запихивал внутрь, словно в пустой мешок, сваренное в терпентине сено и бинтовал мёртвое тело, будто колбасу, суровой тесьмой пропитанной смолами, приматывая на место старые засаленные подушки, долгое время служившие "маркизе" грудью...