Борис Парамонов - Борис Парамонов на радио Свобода -январь 2012- май 2013

Source URL: http://www.svoboda.org/content/article/24556966.html

* * *

Пожалела бабонька Бердяева

Борис Парамонов: В серии ''Жизнь замечательных людей'' вышла книга Ольги Волкогоновой о Бердяеве. Надо вспомнить, что данная серия задумана была в позапрошлом еще веке как некое пособие для самоучек, гуманитарный проект для униженных и оскорбленных. Основатель серии Павленков таких читателей и имел в виду, а еще один самоучка Максим Горький, в память о своей на медные деньги учебе, этот проект восстановил в тридцатые годы. Конечно, со временем этот ликбезовский характер серии подзабылся, в ''ЖЗЛ'' выходили разные книги, и много по-настоящему ценных. Но вот нынешняя книга о Бердяеве как раз и заставляет вспомнить этот старый контекст. Ибо книга Волкогоновой о Бердяеве – это книга для малограмотных, написанная к тому же в жанре пресловутой женской прозы.

Впрочем, женская проза – это нечто всё же интеллигентское. Волкогонова, пишущая о Бердяеве, напоминает скорее другой персонаж - простую русскую жалостливую бабу, всегда готовую пригорюниться при зрелище чужого горя. Ибо Бердяев в ее интерпретации –жалкий неудачник, можно сказать прозевавший жизнь, не сподобившийся ее настоящих радостей, ради которых только и стоит жить.

Такое резюме она ему и выводит – как и положено, в самом конце книги:

Диктор: ''Книги… Именно они остались на земле от Бердяева. Много книг - его перу принадлежат сорок три книги и брошюры, переведенные на десятки языков, сотни статей, миллионы благодарных, возмущенных, скучающих, заинтересованных читателей.

Его работоспособности можно было позавидовать. Но, думаю, двигателем этой его поразительной работоспособности было одиночество и отталкивание о реального мира вокруг него. Работы Бердяева – опыт и способ преодоления одиночества и бегства от него в метафизические дали. Поэтому бердяевские книги – не только предмет для философских споров и исследований, но и свидетельства неприспособленности Николая Александровича к той земной жизни со страстями, бытовыми радостями и огорчениями, которую так вкусно воспевал его знакомый по Петербургу и Москве – Василий Васильевич Розанов''.

Борис Парамонов: И – последний удар осинового кола в могилу жалкого неудачника:

Диктор: ''Я надеюсь, что, глядя на тома бердяевских трудов, просвещенный читатель испытает не только положенное в таких случаях уважение, но и ощутит в своем сердце укол: вспомнит одинокого человека, безуспешно пытавшегося всю свою жизнь согреть холодный мир дыханием и потерпевшего в этом безнадежном деле оглушительное поражение''. Борис Парамонов: Как всякий неумелый писатель, Ольга Волкогонова тут же и обнажила свое, так сказать, десу: скучающий читатель бердяевских книг, о котором говорится в этом пассаже, - это она и есть. Отнюдь не ''просвещенный''.

Но Ольга Волкогонова не только скучающий, она еще и простодушно откровенный читатель и писатель, и о своем отношении к предмету книги откровенно высказалась в первом же абзаце - в первых строках своего письма:

Диктор: ''Авторы биографических книг нередко находятся в состоянии глубокой влюбленности в своего героя. Сознаюсь, понурив голову: данная книга – другой случай. Оказалось, что его гордое одиночество и непохожесть на остальных – миф, созданный, в том числе и самим Николаем Александровичем. Упаси боже, я не думаю, что Бердяев занимался сознательным мифотворчеством о своей персоне, - конечно, нет. Но ему, как и каждому из нас, всё происходящее в собственной душе и голове казалось чем-то принципиально особенным, не похожим на то, что происходит с другими. Он не раз писал о своей непонятости, отталкивании от других, одиночестве…''

Борис Парамонов: Чему не следует слишком верить, предостерегает Волкогонова: она, например, убедилась, что Бердяев Марксом увлекался, когда и все увлекались, и то же было с Ницше, и с Ибсеном, и даже с Морисом Метерлинком. И даже идея добытийственной свободы была им воспринята от немецкого мистика Бёме – чего он, впрочем и не скрывал, спешит оговориться Волкогонова. Но дело было сделано, разочарование наступило.

Диктор:''После такого открытия я высокомерно поставила на работе Бердяева крест вторичности и в Николае Александровиче разочаровалась''.

Борис Парамонов: И всё-таки книгу нам Ольга Волкогонова предлагает, чем-то удержал ее интерес Бердяев, что позволило ей начать и закончить работу. Хоть Бердяев и не был оригинален в его мыслях и темах, но что-то в нем было истинно интересного.