Борис Парамонов - Борис Парамонов на радио Свобода -январь 2012- май 2013

Диктор:''Он и в самом деле был очень одинок, но дело было не столько в оригинальности мыслей и рассматриваемых им тем (как ему казалось), сколько в личностных качествах, полученном воспитании, характере''.

Борис Парамонов: Итак, всю несомненную оригинальность Бердяева автор сводит к чертам его характера и обстоятельствам биографии. И вот тут, согласна Ольга Волкогонова, кое-что расследовать надо, материал обнаруживается в высшей степени интересный. Эта тема, этот интерес - отношение Бердяева к женщинам. Куда интересней всякого философствования. Вообще недостаток многочисленных писаний Бердяева, говорит Волкогонова, – он ничего не сообщает о себе, о частных обстоятельствах его жизни. Это затрудняет пишущих о нем (Волкогонову – точно).

Диктор: ''Еще одно затруднение: книги о Бердяеве не рассказывают почти ничего о его жизни. Поэтому я и здесь пошла по компромиссному пути: конечно, я рассказала многое из того, что знаю, что мне кажется важным в жизни Бердяева. Он любил животных, особенно собак. По-моему, такое качество – важная характеристика личности, потому я и упомянула о ней. У него были платонические отношения с женой, которая во второй половине своей жизни вообще соблюдала устав католической монахини, - это тоже важно, причем не с точки зрения удовлетворения обывательского любопытства, а для объяснения отталкивания Николая Александровича от всего плотского, материального, для понимания его взглядов – в том числе теоретических, философских. Но и сами философские рассуждения, каюсь, в книжке тоже есть''.

Борис Парамонов: Вот эта фраза - ''философские рассуждения, каюсь, в книжке тоже есть'' - лучшая из написанных Ольгой Волкогоновой. Читатель не сомневается в искренности ее покаяния.

Философские рассуждения самой Волкогоновой, когда она говорит от себя, а не пытается пересказать Бердяева, представлены такими фразами: ''Вопрос о соотношении времени и вечности очень занимал Бердяева''. Действительно, занимательный вопрос. Или: Бердяев писал, что в марксизме его привлекал историософский размах, широта исторических перспектив, а Волкогонова добавляет: ''то есть типичная революционная романтика''. Или об авторах сборника ''Проблемы идеализма'' она пишет : ''Дело в том, что в позитивизме авторы видели наиболее развитую форму материализма'', - чего авторы никак видеть не могли, ибо, в отличие от Волкогоновой, знали, что позитивизм отказывается от любых метафизических построений, а философский материализм – типичный пример метафизики. Или в число участников декад Понтиньи она не обинуясь включает Сартра, Симону де Бовуар и Экзюпери, которые просто возрастом не вышли для этого, а о том же Сартре говорит, что Бердяев назвал его философствующим плэйбоем. Проверять не хочется, но верится с трудом: плэйбой – слово не из бердяевского словаря, да и нельзя назвать автора ''Бытия и ничто'' плэйбоем.

Есть такой американский фильм, сделанный еще в начале холодной войны. На землю прилетает некий космический аппарат и выходящий оттуда человек говорит землянам об опасности той политики, которой они предаются. Представители высшего разума следят за землянами и беспокоятся о них. Этот визит – первое, так сказать, предупреждение. Но самое интересное в фильме – реплика одной из героинь по поводу пришельца: ''Его сексуальная жизнь осталась для меня загадкой''.

Вот в точности по этой мерке сшита книжка Ольги Волкогоновой. Больше всего ее интересует и наибольшей загадкой остается сексуальная биография ее незадачливого героя. И ведь это не просто свидетельство скудоумия данного автора, а печальный пример сексуального бескультурья современной России. В ней совершенно отсутствует гомосексуальный дискурс, само слово гомосексуалист кажется неприличным. Вот и теряется в догадках Ольга Волкогонова, как там у него, у Бердяева, дело было, что получилось и чего не получилось, и с кем – с женой Лидией или с Евгенией Герцык. Это следует представить собственными авторским словами:

Диктор: ''Очевидно, что сексуальная сторона отношений с Лидией тогда много значила для Бердяева, он страстно хотел, чтобы возлюбленная не была пассивной, чтобы не только он, но и она желала их близости. Гармонии телесного и душевого не получилось – сохранились многие свидетельства, что их брак был духовным союзом, - во всяком случае, спустя несколько лет это наверняка было так. Сестра Лидии утверждала, что так было с самого начала их совместной жизни – они жили как брат с сестрой. Судя по всему, в молодости Бердяев представлял себе их жизнь совсем иначе''.