Борис Парамонов - Борис Парамонов на радио Свобода -январь 2012- май 2013

Вот тут самое место сказать главное о Стриндберге. Его романы и рассказы, в том числе и особенно автобиографические, читать сейчас трудно, они очень устарели – и не по тематике своей: тематика у них отнюдь не устаревающая, - а по характеру трактовки и понимания выбранных им тем. Собственно тема у него была одна: мужчина и женщина, их вековечная, изначальная война, борьба не на жизнь, а на смерть. Вечность этой темы в том еще заключается, что она как раз неразрывно связана со смертью – любовь со смертью. Об этом написаны метафизические трактаты – самый известный Шопенгауэром – и оперы – самая знаменитая «Тристан и Изольда» Вагнера. Или проще привести цитату из русского классика:

Любовь, любовь – гласит преданье –

Союз души с душой родной –

Их съединенье, сочетанье,

И роковое их слиянье,

И поединок роковой.

Но в случае Стриндберга дело как раз в том, что у него на месте любви – изначально ненависть. Нет и не может быть любви у мужчины и женщины, они биологические, а лучше сказать именно метафизические враги. Об этом Стриндберг писал десятки раз на сотнях страниц. Причем самые нашумевшие, самые наскандалившие из этих сочинений – открыто автобиографические. Например, сочинение, претенциозно названное «Слово безумца в свою защиту», – это рассказ о его неудавшейся семейной жизни с первой его женой актрисой Сири фон Эссен. Автор хочет представить эту историю если не как трагедию, то как тяжелую драму. На самом деле это комедия – тем особенно обидная, что этот эффект отнюдь не входил в намерения автора. Нечаянный комизм – это очень обидно. И комичен тут автор.

Стриндберг был женат еще два раза, и с теми же последствиями – скандалами, разводами и обнародованием подробностей на потеху публики. Правда, во всех его браках были дети, так что Стриндберга не назовешь совсем уж несостоятельным мужчиной. Но общее впечатление его семейной саги – комическое. Томас Манн в одной статье о Стриндберге рассказал, как он неудержимо смеялся, читая второй такой семейно-биографический роман Стриндберга Inferno («Ад»): когда жена севшему обедать Стриндбергу поставила на стол кувшин воды и горшок обглоданных костей.

Но вот резюмирующее суждение Томаса Манна из той же статьи:

«Едва ли найдется другой писатель или исповедник, который пожертвовал бы своей биографией с такой беспощадностью, как он. Адский комизм, который зачастую царит в ней (представляя собой нечто гораздо более глубокое и страшное, чем так называемый юмор, которым он, как и другие великаны, совершенно не обладал), лишь отчасти является порождением его яростного бунта против окружающего буржуазного общества, в котором он был уже чужим. В сколь значительной мере к его отчаянной борьбе против этого общества (успехом у которого он тем не менее дорожит (примешивается стихийное и демоническое, лучше всего видно на его отношении к женщине, где полемика против современной идеи эмансипации играет самую незначительную роль и тем большую, – извечная и мифическая, непримиримая вражда полов. Нигде в литературе не найти комедии более дьявольской, чем его супружеская жизнь, его слабость к женщине и ужас перед нею, его свято моногамное почитание и прославление брака и полнейшая неспособность вынести его».

«Адский комизм», «дьявольская комедия» – вот масштаб, задаваемый Томасом Манном для Стриндберга. А юмора ему как раз и не хватало – чтобы попытаться правильно понять свои проблемы и роковую неспособность ужиться с любой из выбранных им женщин. Мотивировки этих ситуация Стриндберг пытался увидеть в извращенном характере современной ему культуры, как раз в это время начавшей носиться с идеей эмансипации женщин. В этой идее, в этой начавшейся практике – источник всех нынешних бед, считал Стриндберг. «Дьяволит баба», как говорит дьячок в рассказе Чехова.

Мы теперь понимаем, что эмансипация женщин тут была ни при чем, что Стриндберг был не способен справиться ни с одной женщиной: хоть эмансипированной и подпорченной успехом актрисой, хоть с самой примитивной служанкой. Дело было не в женщинах, а в нем самом – в его собственной нелюбви к женщинам, в ненужности ему брачной жизни.

Человек современного сознания скажет о проблеме Стриндберга: «для меня так это ясно, как простая гамма». Но в его время таких гамм еще не различали, а если и различали (что скорее всего), то не говорили об этом прямо: не тот был язык культуры, не тот дискурс. Тут стоит привести несколько слов из статьи Александра Блока, написанной как раз на смерть Стриндберга в 1912 году: