Макс Лукадо - В эпицентре бури

28. ЛИМОНАД И МИЛОСТЬ

«ЛИМОНАД - 5 центов»

Буква «и» больше, чем буква «л». «М» задрана вверх, следующие за ней стоят много

ниже, а две последние вообще закругляются вниз, потому что художнику не хватило

места на плакате.

Но, думаю, Норману Роквеллу рисунок понравился бы.

88

Две маленькие девочки сидят на маленьких стульчиках за маленьким столиком на

тротуаре. Та, которой шесть лет, - кассирша; она отвечает за пластиковую чашку с

мелочью для сдачи. Та, которой четыре года, - официантка; она управляется со льдом, наливает лимонад, расставляет и переставляет на столе бумажные стаканчики.

За ними на траве сидит папа, прислонившись спиной к дубу и улыбается, поскольку

присутствует при инаугурации дочерей в сферу бизнеса. А он устойчив: поток

покупателей этого субботнего полдня почти опустошил кувшин с лимонадом. На дне

пластиковой кассы - тридцать пять центов выручки. Обслуживание - на высоте, за

исключением двух-трёх расплёскиваний. Никаких жалоб. Куча комплиментов.

По правде сказать, часть успеха была заранее обусловлена стратегией маркетинга.

Дело в том, что на нашей улице не такое уж большое движение, поэтому пришлось

сделать небольшую рекламу. Как только дочери нарисовали плакат, я позвонил

нескольким соседям и пригласил их на «грандиозное открытие лимонадной стойки». Так

что, сами понимаете, до сих пор все наши клиенты были людьми пристрастными.

И вот гордый я сижу, прислонившись спиной к дубу, закрыв глаза и наслаждаясь

репортажем бейсбольного матча, передаваемого по радио, как вдруг слышу

незнакомый голос:

«Я бы выпил стаканчик лимонада, если вы не против.»

Я открыл глаза. То был покупатель. Настоящий покупатель. Беззаботный проезжий, увидевший рекламу и остановившийся, чтобы заказать питьё.

«Ух ты,» - сказал я сам себе. Наш сервис должен пройти испытание.

Андреа, ей четыре года, схватила уже использованный стаканчик.

«Достань чистый.» - подсказал я.

«Ой!» - хихикнула она, доставая чистый стаканчик.

Потом, открыв ведёрко со льдом и заглянув в него, она сообщила мне: «Папа, у нас

кончился лёд.»

Клиент услышал её: «Не волнуйтесь, я возьму тёплый.»

Андреа взяла кувшин и стала наливать лимонад. Сироп медленно потёк из кувшина.

А затем: «Ой, папа, а здесь совсем мало.» И тут снова заговорил наш клиент: «Всё в

порядке. Мне не надо больше.»

«Надеюсь, вы любите сладкий лимонад.» - сказал я очень тихо.

Андреа вручила стаканчик мужчине, а он вручил ей доллар. Официантка отдала его

кассирше, а та, повернувшись ко мне, недоумевала: «Папа, что мне делать?» (С такими

«крупными» купюрами мы не работали.)

В поисках сдачи я засунул руки в карманы - они были пусты.

«Знаете... у нас нет...» - начал я.

«Нет проблем. – сказал он и улыбнулся. – Сдачу оставьте себе.»

Я был сконфужен, а наш покупатель поблагодарил девочек, сказав им, что они

делают большое дело, забрался в машину и уехал.

«Вот так дела, - подумал я. – Мы ему дали неполный стакан с тёплым лимонадным

сиропом, а он одарил нас комплиментами и платой в двадцать раз большей.»

Я намеривался научить девочек свободному предпринимательству, а им преподали

урок милости. И мне тоже.

Что же касается теологических рассуждений, разводимых нами, проповедниками, по поводу Божьей милости, то этим добрым прохожим она была реализована

нагляднее, чем любой самой блестящей проповедью.

89

Может быть рассказом об этом незнакомце, принёсшим милость в наш дом, неплохо бы закончить эту книгу. По сути это есть история каждого из нас.

Все видели, как быстро тает лёд в стакане в лучах июльского солнца. И все мы

пытались услужить самому лучшему клиенту, а оказывалось, что ему это не столь важно, да и кувшин наш требовалось наполнить снова? И нет такого человека, который не хотел

бы узнать, что же делает Бог, когда наши обещания и дела даже близко не стоят друг с

другом.

Уроки предпринимательства и реальная жизнь были бы слишком рискованными

стремлениями, не появляйся на наших улицах вот такие добрые незнакомцы. Но слава

Богу они приходят.

И слава Богу, что Он приходил.

Потому что разве Бог - не странник, ставший нашим другом уже после того, как

узнал, что осталось на дне и заглянувший в наши сердца?

А разве мы не более, чем удивлённые дети, поражённые тем, что полученное нами

больше в двадцать, нет воистину в миллион раз больше просимого?