Макс Лукадо - Он выбрал гвозди

отмечает момент, когда Пилат вынес приговор. Другая — появление Симона, чтобы

помочь нести крест Иисуса. Две стадии отмечают место, где Христос споткнулся, а еще

одна — где Он обратился к плачущим женщинам. Стадий всего четырнадцать, и каждая из

них напоминает о событиях последнего пути Христа.

Является ли этот путь точным? Вероятно, нет. Когда Иерусалим был разрушен в 70

году н. э., а потом еще раз в 135 году, улицы города также были разрушены. В результате

никто точно не знает путь, по которому шел Христос в ту пятницу.

Но мы знаем, где в действительности начался этот путь.

Путь начался не во дворце у Пилата, а в небесных чертогах. Отец начал путешествие, когда покинул Свой дом, чтобы искать нас. Вооруженный лишь жаждой завоевать ваше

сердце, Он начал Свой поиск. В Библии есть слово, означающее эти поиски: примирение .

Бог во Христе примирил с Собою мир (2 Кор. 5:19). Греческое слово примирять

означает «приводить в противоположное состояние». Примирение покрывает оголенное, дает обратный ход бунту, зажигает остывшую любовь.

Примирение касается плеча заблудшего и зовет его домой.

Путь ко кресту точно говорит, как далеко пойдет Бог, чтобы вернуть нас обратно.

У этого долговязого парня с татуировками был двоюродный брат, который

работал по ночам в магазинчике на юге Хьюстона. За несколько долларов в месяц он

разрешал беглецам оставаться в своей квартире на ночь, но днем они должны были

уходить оттуда.

Им это не мешало. У них были большие планы. Он собирался стать механиком, а

Мадлен просто знала, что ее обязательно примут на работу в универмаг. Конечно

же, он ничего не знал о машинах, а она еще меньше знала о том, как найти работу, но

вы не думаете о таких вещах, когда опьянены свободой.

Через пару недель хозяин квартиры поменял свое решение. И в тот день, когда он

объявил о своем решении, друг Мадлен объявил о своем. Мадлен оказалась ночью на

улице совсем одна, без места для ночлега и поддержки друга.

Это была первая из множества таких ночей.

Женщина в парке рассказала ей о приюте для бездомных около моста. За пару

долларов она могла получить тарелку супа и раскладушку. Пара долларов была почти

всем, что у нее было. Она использовала свой рюкзак как подушку, а куртка служила ей

одеялом. В комнате было настолько шумно, что ей было трудно заснуть. Мадлен

отвернулась лицом к стене и в первый раз за несколько дней вспомнила о

щетинистом лице своего отца, когда он целовал ее на ночь. Но когда в глазах

32

появились слезы, она заставила себя не плакать. Она затолкала воспоминания глубоко

внутрь себя и решила больше не думать о доме.

Она ушла слишком далеко, чтобы вернуться назад.

На следующее утро девушка, спавшая на раскладушке рядом, показала ей полный

карман чаевых, которые она заработала, танцуя на столах. «Это последняя ночь, которую я проведу здесь, — сказал она. — Теперь я сама смогу платить за жилье. Они

сказали мне, что ищут еще одну девушку. Тебе стоит попробовать. — Она полезла в

карман и вытащила картонный пакетик с бумажными спичками. — Вот адрес».

Мадлен стало нехорошо при мысли об этом. Она лишь пробормотала: «Я подумаю».

Она провела остаток недели на улице, ища работу. В конце недели, когда

настала пора заплатить за ночлег в приюте, она полезла в карман и достала

картонный пакетик с бумажными спичками. Это все, что у нее осталось. «Я не буду

сегодня ночевать», — сказал она и вышла. Голод умеет смягчать самые твердые

убеждения.

Гордость и стыд. Вы бы никогда не подумали, что они — брат и сестра. Они кажутся

такими разными. Гордость выпячивает грудь. Стыд опускает голову. Гордость хвалится.

Стыд прячется. Гордость старается быть заметной. Стыд пытается, чтобы его избегали.

Но не обманывайтесь, у этих эмоций — один родитель. И эти эмоции обладают

одинаковым влиянием. Они удерживают вас от вашего Отца.

Гордость говорит: «Ты слишком хорош для Него».

Стыд говорит: «Ты слишком плохой для Него».

Гордость уводит вас прочь.

Стыд держит вас в отдалении.

Если падению предшествует гордость, то стыд не дает вам подняться после падения.

Если Мадлен что-нибудь и умела, то только танцевать. Ее научил отец. Теперь