Гай Крисп - Историки Рима

Сильные и отважные галлы рубили мечами врагов и, пока могли, стояли неколебимо, хотя многие уже пали или были пронзены стрелами, летевшими со всех сторон. Увидев, однако, что опасность всей своей тяжестью нависла над ними и уже сбегаются вражеские отряды, они поспешили, не поворачиваясь спиной к противнику, выйти из боя; они двигались как бы в такт музыке, постепенно были оттеснены за вал и, не имея сил выдержать натиск плотного строя вражеских манипулов, отступали под звуки лагерных труб. В ответ зазвучали многочисленные горны из города, и ворота распахнулись, чтобы принять наших, если у них хватит сил дойти; не посылая стрел, заскрежетали машины, чтобы те, кто стал во главе караулов после смерти товарищей, не действовали вслепую; находившиеся перед стенами вышли из опасного места, и храбрецы без потерь достигли ворот.

Таким образом, галлам, хотя число их и уменьшилось, удалось перед самым рассветом войти в городские ворота; одни из них были ранены серьезно, другие легко, вообще же той ночью они недосчитались четырехсот человек, и если бы случай не оказался сильнее их, то не Реса, 736не фракийцев под илионскими стенами, а персидского царя посреди стотысячного войска зарубили бы они в самой его палатке.

Уже после гибели города император приказал воздвигнуть в людном месте Эдессы статуи вооруженных воинов в честь галльских начальников — первых в этом славном деле, — статуи целы и поныне. Когда на следующий день персы, опознав трупы, нашли среди павших знатных людей и сатрапов, нестройные крики и рыдания возвестили о несчастии, и повсюду раздались горестные и негодующие возгласы персов, раздосадованных тем, что римлянам удалось прорваться сквозь посты вокруг стен. По этим причинам было заключено с общего согласия трехдневное перемирие, и мы получили время перевести дух.

7. Эта неожиданная вылазка ошеломила и взбесила персов, не надеясь на силу, они решили немедля ввести в дело осадные сооружения и в воинственном пылу были готовы либо со славой умереть, либо разрушить город и умилостивить души павших. Приготовления были спешно закончены, и с восходом утренней звезды пришли в движение всевозможные орудия с обитыми железом башнями, на которых были установлены баллисты, чтобы рассеять сверху защитников города. На рассвете железные доспехи скрыли все небо, и на нас устремились сплошные ряды машин, прикрытых навесами и спереди защищенных плетеными щитами; двигались они не беспорядочно, как раньше, а повинуясь тихим звукам труб и не вырываясь из строя.

Когда машины приблизились на расстояние выстрела, персидские пехотинцы, хотя и выставили вперед щиты, едва-едва могли избежать стрел, которые извергали со стен наши орудия. Мы не делали впустую почти ни одного выстрела, поэтому персы разомкнули строй, и даже их катафракты, 737пав духом, начали отступать, что придало еще больше сил нашим воинам. Однако вражеские баллисты, стреляя вниз с высоты обитых железом башен, имели преимущество и наносили многим нашим кровавые раны; при неравных позициях и успех был разным. Лишь внезапно спустившийся вечер дал отдых противникам; большую часть ночи мы раздумывали над тем, как предотвратить грозившую нам жестокую гибель.

Перебрав много возможностей, мы, наконец, остановились на плане, успех которого зависел от быстроты действий: выставить против баллист четыре скорпиона. Пока мы переносили и осторожно устанавливали их (это дело требует немалого искусства), занялся горестный для нас день, при свете которого стали видны страшные персидские манипулы и колонны слонов рядом с ними; человеческое воображение не может себе представить ничего более ужасного, чем огромные туши и рев этих животных. В то время как нас со всех сторон теснили воины, машины и гигантские животные, со стен из железных пращей скорпионов в неприятеля полетели круглые каменные ядра, которые разбивали скрепы вражеских башен, а баллисты и прислугу сшибали на землю с такой силой, что одни воины гибли, не получая ран, а других придавливали своим огромным весом орудия. Затем сильным ударом мы оттеснили слонов и, окружив их со всех сторон, стали метать в животных горящие факелы; когда огонь коснулся их тел, слоны попятились назад и отказались слушаться погонщиков. И тем не менее, хотя мы подожгли еще и осадные сооружения, битва не прекращалась.

Все эти неудачи заставили персидского царя, который сам никогда не принимал участия в сражениях, решиться на поступок, неожиданный и до той поры неслыханный: как простой воин, бросился он в гущу боя и вызвал на себя дождь стрел, так как был приметен из-за множества телохранителей и виден издалека. И хотя многие его воины пали, царь, отходя, снова и снова бросал в бой свои послушные отряды и, не страшась ужасного вида мертвых и раненых, лишь в конце дня позволил короткую передышку.