Calypso - В среду пошел снег

блестящие стены пещеры, казалось, уходили в бесконечность. Гигантские колонны,

поддерживающие невидимый потолок, были испещрены пульсирующими венами.

Гноистая, жирная почва вспучивалась и опадала в такт биению сердца гиганта.

Повсюду: по стенам, по колоннам, по земле - неистово сновали существа; некоторые из

которых были антропоморфны; иные, бледные, безглазые, с мощными челюстями, о шести

и более ногах, лишь отдаленно напоминали людей. Они ползали, ведомые неизъяснимой

логикой, сновали, натыкаясь друг на друга, огрызались, переползали через тела своих

товарищей, падали и пропадали под ногами других существ. В двух шагах от Столина

пожилой мужчина в спецовке, припадая на четвереньки, тащил в зубах огромный кусок

металлической рельсы. Чуть поодаль женщина в цветастой юбке, ухватив руками

холодильник с отсутствующей дверцей, подпрыгнула и легко взлетела, расправив за

спиной прозрачные крылья. Слева, по колонне, спускалась омерзительная многоножка

чудовищных размеров - каждый сегмент ее тела состоял из обезглавленного человеческого

тела, в пасти вместо зубов торчали головы - они синхронно открывали рты и исторгали из

себя пронзительный полуписк-полурев.

Жилистое белесое тело гигантского существа в центре зала напоминало огромных

размеров мешок. Под бледной кожей сетью разбегались сосуды и вены. Туловище,

надутое, как живот умирающего от холеры, было размером с пятиэтажный дом. На

поверхности тела то и дело вспучивались и лопались гнойники, орошая живот существа

слоем сероватой слизи. По бокам омерзительного мешка свешивались многочисленные

конечности различных размеров и форм - некоторые из них напоминали щупальца, тогда

как другие более походили на руки или клешни краба. Конечности существа находились в

постоянном движении.

Вокруг твари суетились похожие на гигантских муравьев создания. Высунув языки, они

старательно слизывали субстанцию с тела существа и, будто получив приказ, уносились

прочь. Некоторые в неистовом возбуждении вгрызались в плоть монстра. Тогда тварь

медленно поднимала клешнеподобную конечность и размазывала их по себе.

Существо было словно вмуровано в зал. Многочисленные черные жгуты и трубочки,

исходящие из его тела, сплавились с поверхностью стен и пола. Монстр был недвижим.

В верхней части туловища твари, над россыпью толстых щупалец, извивался подвижный

гибкий отросток длиною не менее пятидесяти метров. Он расширялся в конце,

оканчиваясь ЖЕНСКИМ ТЕЛОМ, облаченным в бесформенный халат.

- Хотели с Хозяйкой поговорить - извольте! - заверещал кто-то в самое ухо Столину. Он

повернулся механически и встретился взглядом с администратором салона «Фигаро».

Женщина нелепо размахивала руками, будто стремясь взлететь, ее лицо было искажено,

из полуоткрытого рта то и дело показывался кончик розового жгута-язычка.

- Вот и жалуйтесь ей! - прошипела она и действительно со стрекотом взмыла в воздух.

Столин почувствовал, что земля уходит у него из-под ног, и начал падать в блаженную яму

забытья, но не успел он коснуться земли, как что-то липкое и омерзительно влажное,

спеленало его и оторвало от земли.

«Сейчас оно меня раздавит» - спокойно и даже радостно подумал он и наконец

зажмурился.

- Откройте глаза!

Его встряхнули сильно, потом на мгновение хватка ослабла, его подбросили в воздух и

снова поймали.

- Откройте глаза!

Владимир Ефимович открыл глаза. Прямо пред ним, заслоняя богомерзкую громаду

чудовищного зала, покачивалась на гибкой шее женщина в бесформенном халате.

Щупальце, оканчивающееся ее фигурой, уходило под халат и там, очевидно, сросталось с

телом. Другое мускулистое щупальце, несколько раз обернувшись вокруг торса

Владимира Ефимовича, держало его на весу. Ему достаточно было мига, чтобы узнать в

Хозяйке женщину, что наблюдала за ним стоя на балконе пятиэтажки, в которой

находилась злосчастная парикмахерская.

Вечность тому он глядел на нее, и тогда ее лицо показалось ему непривлекательным, даже

отталкивающим. Но это было не так. Женщина, которая спеленала его, словно младенца, обладала простыми, мягкими чертами, несущими печать зрелой красоты. В ее лице не

было уродства, напротив, оно вызывало необъяснимую приязнь. Столину было покойно и

уютно в ее объятиях. Помимо воли он почувствовал, как улыбка раздвигает его губы.