Calypso - В среду пошел снег

Он поднес газету поближе к глазам и попытался разобрать мелко напечатанный текст.

«Сегодня, 48 октября 1612 года, Морской Страж Олиума обнаружил бесчисленные

полчища Крыс, марширующих по главной пристани. Чудовища несли стяги провинции

Штиль и обладали значительными запасами огнестрельного оружия. Многие из них

находились в состоянии алкогольного опьянения и выкрикивали антимонархические

лозунги. Наш корреспондент…» Далее текст был густо залит черной краской,

проглядывали лишь отдельные слова. Не веря своим глазам, Авдеев попытался

перелистнуть газету, однако страницы слиплись, и он лишь порвал ее вдоль.

-А, черт, - выругался он и потянулся за глянцевым журналом, на обложке которого была

фотография невообразимо толстого младенца в окружении двух мужчин нормальных

пропорций, каждый из которых на его фоне казался карликом. Журнал назывался

«Мнемон Олиума» - во всяком случае, именно это было написано на обложке.

За его спиной кто-то негромко кашлянул.

Авдеев вздрогнул, выронил журнал и повернулся. Перед ним никого не было. Зато за

регистрационной стойкой неведомым образом материализовался невысокий мужчина с

жировиком на шее. Вид он имел надменный и в то же время несколько скучающий.

-Журнальчиками балуетесь? - произнес он так, будто застукал Авдеева за мастурбацией. -

Могу порекомедовать.

-Я, собственно…

-Для поляков. Номера. Так, - механическим голосом заявил мужчина.

Он вышел из-за стойки и протянул Авдееву пухлую ладошку.

-Миногин Антон Павлович. Почти как Чехов, только… хм-м… Миногин. Ну, вы

понимаете.

-Авдеев Владимир Степанович, - Авдеев обескураженно пожал протянутую руку, - а как

вы, собственно…

-Так ведь все готово уже, Владимир Степанович! - мельнично замахал руками Миногин, -

Проскурня еще неделю назад заявочку дал. Оплата по безналу! Какие счеты!

-Заявочку? - Авдеев как-то поплыл внутренне, - позвольте, но…

-Так он и сказал, Проскурня-то! - прервал его Миногин, - неделю тому! По телефону!

Мол, будет удивляться сотрудник мой - угостите его коньячком! Покажите номера,

отчитайтесь по полной, а он уж передо мной отчет держать будет. Так и сказал!

-Но ведь… то есть, я полагал…

-А вы сами подумайте, Владимир Степанович. Тут делов на двадцать минут. Начальника

вашего я знаю еще с детства. Мы, помнится, школярами носили в гимназический класс

блины, а преподаватель, строгий был мужик… впрочем, не суть, - Миногин мелко

потрусил головой, и с волос его снегом посыпалась перхоть. - В общем, ваша задача

следующая. Осмотреть номера, спуститься на кухню, отведать нашей стряпни и

подтвердить, что уровень обслуживания и предлагаемого питания достоин высоких

гостей.

-Я-а.. позвоню только, - Авдеев полез в карман. Стоило ему достать телефон, как

Миногин отскочил от него резво на добрых два метра и монотонно загудел:

-Не положено это, да и не ловит тут у нас, мы по старинке привыкли!

Авдеев, совсем потерявшись, все же включил телефон и, выбрав в «контактах» главреда, нажал на кнопку вызова.

Телефон молчал. Ни обычного сигнала соединения, ни вежливого голоса оператора, ни

коротких гудков. В гулкой тишине Авдееву почудилось потаенное шипение на том конце

провода.

Он беспомощно пожал плечами и положил телефон в карман.

-Знаете что, - осторожно начал он, - у вас ведь должен быть… э-э, стационарный

телефон…- и невесть зачем вдруг добавил. - Я оплачу звонок.

Миногин неприятно хихикнул:

- Сломан, уж второй месяц как. И не думайте даже. Я вижу, вы устали с дороги, давайте

лучше я вам и вправду сварганю коньячку, - и он скабрезно подмигнул, - а там, глядишь, жизнь заиграет в красках!

Он подхватил Авдеева под локоть и потащил за собой к лестнице.

-Я вам так скажу, - щебетал он на ходу, - мы сейчас поднимемся на второй этаж, вы

глянете номера, потом на кухню, оцените умения наших поваров. Не побрезгуйте: кусочек

того, кусочек этого, а я тем временем согрею бокалы, нарежу лимончик… чтобы по-

человечески!

Авдеев осоловело прислушивался к бормотанию Миногина, лишь частично улавливая

смысл сказанного. Его не отпускало ощущение нереальности происходящего. Вдобавок

ко всему была в словах Миногина некая неправильность, маленькая деталь, не

вписывающаяся в общую картину, что беспокоила его. Он попытался

сконцентрироваться, но для этого пришлось бы остановиться, а Миногин крепко держал