Unknown - 7f4e8b64-5b06-4464-8069-7c0694bf4f77 out

Времени оставалось так мало, так невозможно мало...

Тогда я еще не знал, что проведу в неизвестности почти полгода, прежде чем в газетах появится сообщение: на территории Греции захвачены ближайшие пособники Гриндельвальда. Их доставят в Берлин, будет долгое следствие, трибунал, приговор — поцелуй дементора... Пикеринга наградили орденом Мерлина за блестяще проведенную спецоперацию.

А я по крайней мере понял, что миссия Тома увенчалась успехом. Но о нем самом ничего не знал еще целых девять лет, и уже не ждал его, не числил среди живых...

Том, не дойдя до сходен, вдруг обернулся и оттащил меня за рукав в сторону.

— Послушай. Еще вот что…

Он очень спешил и никак не мог подобрать нужных слов:

— Рэй, пойми одну вещь. Если у меня все получится... Нет, не так! Для того, чтобы у меня все получилось, я должен стать другим человеком. Это уже не игра, понимаешь? Чтобы у меня был хоть какой-то шанс, я не могу просто называть себя "лордом Волдемортом". Я не могу играть лорда Волдеморта. Это будет провал, это и вправду будет самоубийство. Поэтому я должен им стать. Мне нужно полностью, абсолютно в это верить, мне нужно изменить самого себя, как змея меняет шкуру. И потом, если все будет хорошо, и я вернусь в Англию... Пойми, Рэй, услышь меня! В Англию приедет уже не Том Риддл, которого ты знал. Его уже нет, все, кончено. И никогда больше не будет.

Он опять бросил взгляд на пароход, заговорил еще быстрее:

— Я знаю, что за мной пойдет Тони. Как бы он ни злился на меня, как бы ни тыкал меня носом в мои ошибки, — я знаю, что он поддержит меня, что бы я ни делал. За мной пойдет, наверное, Колин, как бы он ни ерепенился... У каждого свои резоны, но сейчас это неважно. Скажи, ты готов пойти за мной? Я не знаю, что будет! Может, я тебя даже не узнаю, я могу тебя просто не вспомнить! Я не знаю, каким я вернусь! Но скажи — ты пойдешь за мной? Ты примешь меня как лорда Волдеморта?

Непонятно откуда, в самый, казалось бы, неподходящий момент в моей памяти всплыло воспоминание: жаркий летний день, опушка Запретного леса, превращенная в меч буковая ветка… "Иной воли, кроме воли сюзерена...".

Оглушительно проревел пароходный гудок.

Том открыл рот, словно хотел еще что-то сказать, но потом опять оглянулся, прошептал: "Ну, все", — быстро коснулся моей руки и пошел к трапу.

Приму ли я тебя другим? Признаю ли лорда Волдеморта?

Да я признаю тебя даже королем Англии — только возвращайся. Только выживи, сукин ты сын!

Я догнал его, схватил за рукав.

— Да. Слышишь?

Он обернулся, заколебался, глядя то на меня, то на сходни.

— Да, Том! То есть, да, милорд, — если тебе так нужно!

Слова, какие были слова?! От спешки я ничего не мог вспомнить.

— В этом мире и в следующем... Что там было еще?! Ладно, плевать! В жизни и в смерти... Что дальше, говори, ну?!

Он торопливо мотал головой — не надо, Рэй, не надо, не надо.

— Иди уже! — заорал я. — Сейчас отчалит, чего ты встал?!

Он кивнул и побежал к сходням. Я стоял и смотрел, как он объясняется с матросом, как роется по карманам в поисках билета, что-то говорит...

Почти сразу же после того, как он оказался на борту, со скрежетом убрали сходни. Отвязывали канаты от тумб. Люди на берегу кричали и махали руками отплывающим. Пароход гудел, из труб валил дым, и во всеобщем гаме я едва слышал голос Тома оттуда, высоко, с борта.

— В понедельник! — кричал он. — Если я вернусь, это будет в понедельник, запомни!

— Не опаздывай к ужину! В восемь ровно! — я отчаянно пытался в последний момент шутить, а перед глазами все расплывалось, и пароход казался размытым коричневым пятном.

— Если опоздаю, согласен на сэндвичи! — раздалось в ответ.

А пароход уже отходил от причала, разворачивался, следуя за буксирами, и оставлял за собой бурлящую полосу воды, в которой бешено крутились огрызки яблок и обрывки газет. Он шел по мутной зеленой воде, увозя с собой мой личный рай и ад, — шел к выходу из порта, в сторону Ла-Манша, и дальше, к Балканам, к бесконечным горам, покрытым лесом, над которыми, распахнув металлические надкрылья и глядя вперед сотней фасеточных глаз, летит страшное стальное насекомое войны.

Я еще что-то кричал, но Том не слышал. Он был уже слишком далеко.

***

Толпа на причале рассасывалась. Я выкурил сигарету, бросил окурок в воду, постоял еще. Потом пошел за уходящими маглами, разыскивая укромное место, чтобы аппарировать.

Уменьшенная и страшно тяжелая чаша в кармане брюк неприятно билась о бедро при каждом шаге.