Unknown - 7f4e8b64-5b06-4464-8069-7c0694bf4f77 out

***

Я стоял в сумеречном и прохладном коридоре третьего этажа. Это было западное крыло; туалет Плаксы Миртл, запертый и опечатанный, скрывался за поворотом. Было совсем тихо и пусто. Потом тяжелая каменная горгулья на входе в директорский кабинет со скрежетом повернулась, и вышел Том.

Пройдя несколько шагов по коридору, он остановился у открытого окна. Солнце уже садилось; снаружи быстро темнело, и под потолком с негромким шипением зажглись лампы. От этого стало уютнее, зато сумерки словно придвинулись, стали плотными и густыми, как морская вода.

Сморщенный волшебник на портрете, недовольно косясь на Тома, зевнул и стал натягивать ночной колпак. Глубоко вдыхая ночной воздух, Том расстегнул мантию, словно ему было жарко, и ослабил галстук. Потом прислонился виском к окну и постоял немного с закрытыми глазами.

Наконец он двинулся дальше, касаясь пальцами стены и стараясь идти точно по невидимой линии, как будто ступал по канату. Кто-то шел ему навстречу — слышался стук шагов по каменным плитам пола и шелест мантии. Это был Дамблдор. Заметив Тома, он остановился, поднял голову и внимательно посмотрел на него сквозь очки в тонкой оправе.

— Добрый вечер.

Том тоже остановился. Глаза у него были сейчас такие темные, что радужка сливалась со зрачком. Он молчал так долго, что я явственно различил тоненький звон мошкары, бившейся о стекло.

— Добрый вечер, профессор.

Том отнял руку от стены и чуть-чуть сдвинулся вправо, словно дуэлянт, занимающий позицию для атаки.

— Что ты делаешь здесь так поздно? — спросил Дамблдор после долгой-долгой паузы.

Том молчал. Они оба смотрели друг на друга, не отводя глаз. Иногда ресницы Тома чуть вздрагивали, но тут же замирали. Тишина стала теперь вязкой и тягучей, как патока, и мне казалось, что я слышу отдаленное постукивание барабанов — в отсутствие звуков у человека часто начинаются такие галлюцинации.

Голос Тома прозвучал тихо, но так неожиданно, что я даже вздрогнул.

— Я был у директора, сэр.

— Что ж, тебе пора в постель, — ответил Дамблдор.

Сама по себе совершенно невинная, эта фраза, учитывая, что мы знали о Дамблдоре, прозвучала на редкость двусмысленно. Том улыбнулся, глядя профессору в глаза; тот молчал, а Том все улыбался, и мне казалось, что он сейчас рассмеется Дамблдору в лицо. Потом он сделал шаг вперед — Дамблдор чуть отступил, но оба по-прежнему не сводили друг с друга глаз, словно противники, застывшие с поднятыми наизготовку палочками, или две марионетки, связанные невидимой нитью. Взгляд Дамблдора стал пристальным, резким, пронизывающим...

— Лучше сейчас не ходить по коридорам, — сказал он после долгого молчания.

Последовала еще одна бесконечная пауза. Барабаны теперь били совсем рядом, все быстрее и быстрее, и мне казалось странным, как никто из этих двоих не слышит их тяжелого рокота.

— Вы правы, профессор, — ответил Том и наконец рассмеялся, ясно и чисто. Он сделал еще шаг, повернулся и стоял теперь спиной к свету, так что лицо его тонуло в тени. А Дамблдор, наоборот, оказался под яркой лампой, вокруг которой, трепеща крыльями, вились ночные бабочки. Он казался внезапно постаревшим и очень уставшим. Несколько раз он делал движение, словно собирался уйти — и не мог. Казалось, стоящий напротив подросток удерживает его, притягивает, как ночной огонь манит мотыльков.

У меня в голове крутились слова Минервы: "Том, ты всегда был таким солнечным...". Сейчас это было солнце в затмении, надир, поменявшийся местами с зенитом. Барабаны гремели оглушительно, но и сквозь них были слышны гул и потрескивание темного пламени. Было страшно, но безумно хотелось протянуть руку и коснуться огня, даже зная, что мгновенно превратишься в горстку пепла.

Наверное, так фанатики-индусы бросаются под колесницу Джаганнатха, чтобы умереть счастливыми...

Но Дамблдор не двинулся с места. Он опустил голову, и я не мог разглядеть его глаз.

— Спокойной ночи, Том, — сказал он наконец очень тихо.

Рокот барабанов уже замирал и слышался отдаленными всплесками.

— Спокойной ночи, — ответил Том. В его голосе уже не было ни насмешки, ни злости. Потом он развернулся и пошел по коридору легким, летящим шагом. Дамблдор, стоя на месте, молча смотрел ему вслед .

Глава 39

В среду, сдав гербологию, мы отправились на Астрономическую башню — погулять по парапету, чтобы расслабиться, а заодно обсудить вопрос наличных денег. На каменной площадке было солнечно, жарко и пусто. Экзамены по астрономии закончились, и теперь на башне появлялся разве что Кровавый Барон, чтобы власть повыть и погреметь цепями. Но и он выбирался на свое излюбленное место прогулок только по ночам — привидения не очень любят солнечный свет.