Unknown - ee6d13d2-f916-48f5-9385-7b5907e56738 out

Всего их было десять человек — ближайшие сторонники Гриндельвальда, его окружение, военные преступники. Когда сам Гриндельвальд был захвачен в плен, его подручным удалось скрыться, смешаться с колоннами маглов-беженцев. Насколько мне было известно, их пока так и не нашли.

— Не нашли, — сказал Долохов, словно подтверждая мои мысли. — Хотя искали так, что чуть ли не всю Германию по камушку перевернули. Но они же не дураки там оставаться. Одно время следы вроде бы вели в Голландию — там их тоже искали, и наши, и американцы... Но все закончилось пшиком. Лично я думаю, что они давно сидят где-нибудь в Южной Америке и смеются себе над нами.

Нотт кивнул и хотел еще что-то спросить, но тут влез Эйвери.

— Тони, ты лучше про девчонок расскажи... Ты же весь континент прошел. Как тебе итальянки? Они правда такие страстные, как говорят?

— Да девчонки как девчонки, — засмеялся Тони. — Есть темпераментные, есть так себе, все разные.

— А немки? Они с вами правда, ну того-этого... — Эйвери смутился.

— Ясное дело, — Тони пожал плечами. — А почему нет?

— Ну, все ж таки враги...

Долохов посмотрел на него с нескрываемой насмешкой.

— Враги... Они к нам сами приходят. Ты пойми, там жрать нечего. Не знаю, как в деревнях, но в Берлине в последние месяцы войны кошек и собак ели. Когда мы взяли город, стало чуть получше — тем немцам, кто зарегистрировался в магической комендатуре, стали выдавать паек, но тоже мизерный, только чтобы с голоду не померли. А волшебникам вдобавок хуже, чем маглам, потому что имущество у них конфисковали, палочки отобрали, а они ведь без палочек ничего не умеют. Ты-то сам смог бы без палочки огонь развести? Вот то-то же... Так что немки выживают за счет солдат. За банку тушенки или плитку шоколада, сам понимаешь… Только ты не думай, что мы их всегда за жратву покупали. И так просто кормили, и для детей сухое молоко добывали, таскали им одежду, уголь... Многие из наших уже семьями в Германии обзавелись. Конечно, это официально запрещено, нам вообще не разрешается с немцами в контакт вступать, разве что по служебной необходимости. Но командование смотрит сквозь пальцы. Все ведь люди, в конце концов…

Он отхлебнул вина.

— А страшно было в бою людей убивать? Ну, сначала, — очень тихо спросил Розье.

— Страшно, — спокойно признался Тони. — Знаешь, как у меня было, когда я впервые человека своими руками на Авалон отправил?.. Сейчас расскажу, только минутку подожди.

Он подозвал эльфа-официанта и попросил мороженого. Через мгновение — в "Элизиуме" заказ не задерживали ни на секунду — перед Тони стояла вазочка с аккуратными белыми шариками, политыми сиропом, украшенными клубникой и веточкой мяты. Откинувшись на спинку стула, он ел мороженое и рассказывал о своем первом трупе.

— Это еще в Африке было…

Тони внезапно замолчал. Я посмотрел на него, ожидая увидеть на его лице какое-нибудь особое выражение, но он всего лишь сосредоточенно размешивал ложечкой сироп.

— Короче, — продолжил он, когда остался доволен результатом, — представьте, что вот есть немецкий волшебный пост в деревеньке на холме. А вся местность вокруг накрыта обнаруживающими заклятиями. Атаковать в лоб — пойдут взрывные, и от тебя рожки да ножки останутся. С воздуха тоже прикрыто... Мы с ними мучились две недели. Потом решили, что ночью часть подразделения на метлах примет воздушный бой для отвлечения внимания, а в это время еще пять человек десантируются под разиллюзионным и уничтожат противника на земле. Ну, и я как раз был в этой пятерке. Забросили нас туда... Над головой бой идет, небо аж светится от заклятий, а мы, как черепахи, в землю влипли и ползем по дюйму в минуту. Представляете, да? А возле их штаба стоит часовой под разиллюзионным, но его видно немножко, потому что свет иначе преломляется. И мне надо его снять. Причем снять не авадой, чтобы десант раньше времени не обнаружили и не перебили, а тихо снять, аккуратно, вручную. Так, чтобы он не дернулся и не пискнул...

Тони опять умолк, а потом неожиданно вместо продолжения сказал:

—М-м, клубника, здорово как...

Он принялся выбирать клубнику из мороженого, а Розье поторопил:

— Ну, и как ты его?

— Шею сломал, — буднично пояснил Тони. — Тогда-то мне казалось, что все путем, что я спокоен, как надгробие. А потом, уже после боя, когда вернулись в наше расположение, оказалось, что я говорить не могу. Ну, вот как будто Silentio на мне — ни звука не могу выдавить. Горло свело, дышать невозможно. Мне ребята налили стакан огневиски, я выпил, посидел, поглядел в одну точку... Потом горло отпустило, и я давай всем про этого парня рассказывать, которого прикончил. Я ведь потом ходил посмотреть. Совсем пацан, худой такой, ну вот как Том. Наверное, только что из Дурмштранга... В общем, как мне потом сказали, я раз двадцать рассказывал, как я ему шейные позвонки ломал. Одними и теми же словами, по кругу. Всех достал, меня заткнуть не могли. Я-то сам этого не помню, мне мерещилось, что я разок выговорился, и все... А меня, как выяснилось, часа два несло. Потом попустило.