Unknown - 2922a076-ca59-48a9-bf3c-d16a1fd6c117 out

Минерва сама не знала, как умудрялась вести в это время уроки. Едва освободившись, она аппарировала в Министерство. Написала ребятам отличные характеристики, приложила ходатайство от школьной администрации... Семьи у мальчишек были небогатые и не могли позволить себе нанять защитника, так что остаток денег, которые Минерва заработала у Лорда, пошел на гонорар адвокату. Впрочем, тот сразу честно предупредил, что сделает, конечно, все возможное, но шансов очень мало. Если бы арестованные хоть были несовершеннолетними... Но всем уже исполнилось семнадцать, а значит, снисхождения ждать не приходилось.

Слушание дела назначили на двадцатое октября. Как особо серьезное, оно подлежало рассмотрению полным составом Визенгамота. Мальчишек привели под аврорским конвоем. Они храбрились, но видно было, что им страшно.

На заседании председательствовал Фадж, который, казалось, был совсем не рад происходящему и все время отдувался, потел, вытирал лысину платком и дважды объявлял перерыв, чтобы выпить чаю. Чай ему приносила секретарша, низенькая и пухлая, лет сорока. С ее строгой черной юбкой и туфлями на низком каблуке никак не вязались ярко-розовая кофта и блестящая заколка в виде бабочки.

В пять вечера Фадж объявил, что слушание завершено, и сейчас Визенгамот примет решение. Присутствующие выглядели уставшими и сонными. Показания никто толком не слушал: кто зевал, кто читал газету... Ясно же было, что все дело выеденного яйца не стоит.

Но, как выяснилось, только Минерва думала, что всем это ясно. Приговор ее ужаснул. Она ожидала, что мальчишкам запретят колдовать, сломают палочку, самое большее — дадут полгода в Азкабане... Но от шести до десяти лет?! Десять лет за переписанный от руки журнал и тетрадку с наивными "планами восстания" — каждый на полстранички?!

На родителей было страшно смотреть. Из подсудимых одни, казалось, даже не поняли, что произошло, другие старались бодриться, а Кирк вдруг разрыдался. Никто не обращал на них внимания — члены Визенгамота собирали записи, торопясь домой, к собственным детям и внукам... Минерва кинулась за Фаджем, но он как-то быстро исчез, а ей преградила дорогу секретарша.

— Что вы хотели? — спросила она неожиданно тонким, чуть ли не девичьим голоском.

— Поговорить с мистером Фаджем. По поводу приговора. Может быть, его еще можно пересмотреть?!

Секретарь рассматривала ее с каким-то странным выражением — Минерве показалось, что она с трудом скрывает удовлетворение.

— Нет. Боюсь, что нельзя. Эти молодые люди получили по заслугам, вы не находите?

— Я признаю, что они виновны, но не настолько! Им всего семнадцать лет, в Азкабане они не выдержат!.. Простите, как вас зовут?

— Долорес Амбридж. Я личный помощник мистера Фаджа.

— Мисс Амбридж, вы не могли бы узнать у него, когда он сможет меня принять?

Амбридж сладко улыбнулась.

— Не в ближайшее время. К сожалению, мистер Фадж очень занят.

— Если бы он уделил мне всего пять минут...

— Нет, нет и еще раз нет, — Амбридж перехватила покрепче свой блокнот и заговорила уже другим, холодным и деловым тоном: — Советую вам это оставить. Я даже не стану беспокоить мистера Фаджа по такому поводу. У него масса более важных дел, и он не будет выслушивать ходатайства за дерзких мальчишек, которых приговорили справедливо и заслуженно. До свидания.

Она развернулась и ушла. Бабочка в ее волосах торжествующе трепетала.

* * *

Адвокат подал апелляцию, но ее отклонили. Слагхорн, который раньше многозначительно намекал на своих высокопоставленных друзей, теперь словно забыл об этом и категорически не желал их впутывать. Через три дня Минерва поняла, что другого выхода нет, и написала Тому.

"Милорд,

прошу разрешения встретиться с Вами по личному делу. Это очень важно для меня, и я надеюсь, что Вы не откажете....".

Ответа она не получила, но вечером 31 октября метка на руке вдруг стала нагреваться — легко, почти неощутимо. Минерва торопливо набросила плащ и побежала к воротам Хогвартса. Было уже совсем темно, а она так спешила, что несколько раз поскользнулась на размокшей от дождя дорожке. Едва высокие кованые створки стали открываться, она проскользнула между ними и сразу за воротами аппарировала.

Ставка, куда ее «выбросило» при аппарации, гудела, как улей. Здесь теперь было намного больше народу, и от прикосновений бесчисленных рук перила лестницы блестели, словно намазанные маслом. Кто-то развесил в коридорах тыковки с горящими в них маленькими свечками. Ах да, сегодня же Хэллоуин...