Unknown - 2922a076-ca59-48a9-bf3c-d16a1fd6c117 out

Без Тома все вокруг казалось пустым, серым и скучным, а люди — раздражающе глупыми. Можно было бесконечно убеждать себя, что он ей не нужен, что не больно-то и хотелось — но тоска от этого нападала такая, что хоть головой о стену бейся. По ночам Минерва просыпалась и не могла заснуть, потому что слышала в полудреме его голос. В классах и коридорах ее преследовал запах мяты, и она временами внезапно останавливалась, куда бы ни шла, потому что ей чудился в воздухе этот тревожный травяной аромат.

Она дошла до того, что напросилась на дополнительный реферат по противоядиям у Слагхорна, лишь бы получить возможность после уроков задерживаться в лаборатории. Наряду с основным исследованием тайком варила отворотное зелье — и в то же время мучительно надеялась, что в кабинет заглянет Том. Она знала, что Слагхорн ему покровительствует, знала, что у Тома есть второй ключ от лаборатории и право доступа в любое время. Но тот как чувствовал — так ни разу и не появился. Через неделю Минерва закончила работу над отворотным зельем, потом еще два дня прятала его в своей спальне, собиралась с силами — и наконец выпила.

Поначалу ей показалось, что помогло. Тоска пропала — осталось только глухое, тупое оцепенение. Все время хотелось спать и ничего не слышать и не видеть. На уроках она честно пыталась слушать преподавателя, но слова казались бессмысленным набором звуков. Очередную контрольную по трансфигурации она написала — впервые в жизни! — на "удовлетворительно". Профессор Брэдли, новый декан Гриффиндора, — она временно заменяла Дамблдора, пока тот был на фронте, — перепугалась и вызвала Минерву к себе, чтобы выяснить, что случилось. Долго расспрашивала, все ли в порядке дома, да как Минерва себя чувствует. Та отвечала, что просто немного переутомилась. Она казалась себе заколдованной куклой, которая изображает живую девушку, — поднимает и опускает ресницы, двигает руками, ходит, говорит... Но все это не настоящее. Действие заклятия однажды кончится, и кукла превратится в мертвый комок воска.

В начале ноября у них должен был быть ночной урок на Астрономической башне. Холод стоял такой, что настраивать телескопы пришлось в перчатках; студенты поплотнее натягивали шапки и обматывали лица шарфами. Но отметить положение планет на звездных картах не удалось — через полчаса после начала урока в небе стало твориться что-то странное. Звезды поначалу едва заметно вздрагивали, потом вдруг стали двигаться, покинув свои места. Созвездия вытягивались, теряли очертания, искажались. Профессор Синистра, изумленно подняв брови, наблюдала за непонятным явлением. Звезды тем временам сползались вместе и наконец сложились в светящуюся надпись посреди черного провала в небе. Надпись была короткая и простая:

ВНИЗУ В ХОЛЛЕ. ЖДУ.

Буквы продержались в воздухе всего с полминуты. Потом небо словно прорвало, и хлынул ливень. Кто-то взвизгнул; со всех сторон студенты поспешно набрасывали капюшоны мантий и наколдовывали зонты; профессор Синистра металась вдоль парапета, набрасывая защитные чехлы на телескопы.

Но всего этого Минерва уже не видела — в промокшем насквозь пальто она уже была у выхода с площадки, уже летела вниз по лестницам, поскальзываясь в мокрых ботинках и едва успевая хвататься за перила, чтобы не упасть на поворотах. Она прекрасно поняла, от кого было это диковинное послание. Опять эти его дурацкие штучки, опять он выставил ее на посмешище перед всем курсом! Заставил все бросить, забыть о гордости и обо всем на свете, сломя голову, нестись к нему... Но сейчас ей было наплевать. Отворотное зелье перестало действовать мгновенно, словно его и не было. Никогда еще Минерва не чувствовала себя такой счастливой, такой настоящей, такой живой ...

Том ждал ее в холле у песочных часов Гриффиндора. На мантии поблескивали капли воды — значит, он тоже только что вошел с улицы. Он смотрел, как она бежит ему навстречу по мраморным ступеням, — и улыбался. Да что он себе позволяет! Минерва остановилась, запыхавшись и чувствуя, как с языка сами собой рвутся крепкие, просоленные словечки — те самые, какими выражаются рыбаки, вытаскивая из моря сети, порванные штормом.

— Ты... Ты...

Она все никак не могла отдышаться.

— Как ты это сделал?! Воздушная линза?

— Из переохлажденного водяного пара, — кивнул он. — Слишком конденсированного, потому и дождь пошел.

— Я из-за тебя...

Она не находила слов от возмущения.

— Я промокла и замерзла!