разведка - ИВАН БОРОДУЛИН

Все, кто участвовал в походе, были отмечены прави­тельственными наградами.

На Шпиле ребята встретили нас радостно и с поче­том. Принимая поздравления, баламут Ромахин с са­мым серьезным видом объявил, что он, а вместе с ним

Ш

■

гвардии старшина Бородулин, отныне переходят в диви­зионную роту разведки. Мои разведчики не на шутку

встревожились:

— Как так?

— Почему?

— На какую должность?

— А не такую,— Ромахин подмигнул мне.— Я на должность гробовщика фрицев, а старшина ко мне за­местителем…

Иван не закончил, потому что свалился от чьего-то увесистого и веселого тумака.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

ЗОВЕТ ИВАН БОГАТЫРЬ

Стояло начало ноября — добрая пора для разведчи­ка. Ночи темные, в то же время не такие сырые, как в сентябре и октябре. Снега еще нет, но дыхание зимы чувствуется — ветры сердитые, пронизывающие, земля /адубела от сухих морозов и почти что звенит под но­гами.

В одну из таких ночей мы вышли на ничейную зем­лю в очередной поиск. Не успели обогнуть сопку — уда­рил колючий снежный заряд пополам с дождем. За ка­кой-нибудь час мы промокли и продрогли настолько, что зубы стали выбивать чечетку. Неподалеку от места, где мы находились, была небольшая, метра в три дли­ной, пещера, скорее даже не пещера, а просто расще­лина в скале, где мы не раз укрывались от минометного огня. Оставив трех человек перед обороной противни­ка, я повел ребят к этой расщелине, чтобы развести там огонь и обогреться.

Влезли. Осветили нишу фонариком и сразу насторо­жились. Посредине пещерки стояла глиняная, похожая на огнетушитель, бутыль, а рядом лежала аккуратно пе­ревязанная стопка бумаг. Осторожно проверяем, нет ли сюрпризов с миной. И только после этого вплотную раз­глядываем находки. Аккуратная стопка—немецкие агит-листовки, приглашающие русских офицеров и солдат сдаваться в плен и сулящие за это всяческие блага. В горлышко бутылки воткнута свернутая в трубку за­писка:

PAGE121

«Вы есть русский разведчик. Мы хотим иметь нейтра­литет. Оставлянт ийм немножко наш шнапс».

Треть буть'.тти была наполнена жидкостью. Понюха­ли — действ и I ельно шнапс.

Пер:, им, как всегда, нашелся Ромахин:

— Ага, господа фрицы нейтралитет предлагают. Но если про то разнюхает ихний фюрер, то будет их нем­ножко вешать.

— А может, они из тех, что мозгами шевелить начи­нают,— предположил кто-то.— По всему видать, раз­ведчики.

В этом, пожалуй, можно было не сомневаться. Толь­ко разведчики выходили обычно за передний край, на ничейную землю, и, судя по записке, встречи с нами они побаивались.

О своих находках мы доложили командованию и, с его одобрения, приняли предложение немецких раз­ведчиков.

В следующий раз мы принесли в пещерку и оставили там пачку своих агитлистовок.

Почти два года продолжалось это странное переми­рие и обмен листовками. Трудно сказать, что немцы де­лали с нашими агитками, а мы их пропагандистскую про­дукцию аккуратно сдавали в особый отдел.

Однажды мы, как могли, изобразили на листке рейхс-маршала Геринга, а явившись а пещеру на другие сутки, увидели, что наша карикатура мастерски переделана — в толстяке с сигарой можно было без труда узнать Чер­чилля. На обратной стороне листа немец — как видно, неплохой художник — показал, как надо рисоеать Герин­га. Он изобразил его с широким ремнем на большом животе и кулаком-кувалдой, бьющим по Британским ос­тровам.

PAGE122

Убежище в скале стало как бы своеобразным почто­вым отделением, причем мы туда не заходили, пока не убеждались, что пещера свободна. Так же поступали и немецкие разведчики. Не было случая, чтобы одна из сторон нарушила этот негласный договор.

Однако на все другие дела разведки соглашение не распространялось, и мы исправно таскали из обороны живых фрицев.

В темные ноябрьские ночи гитлеровцы выходили уси­ливать минные поля перед обороной, ставить дополни­тельные ряды колючей проволоки. Зная об этом, мы рыскали по всему переднему краю, выжидая удобного случая, чтобы взять «языка». Вскоре такой случай пред­ставился.

Мы заметили, что, выходя ставить мины перед высо­той Челнок, немцы отрывались от своих траншей метров на триста. Это натолкнуло Дорофеева на мысль, что можно подстрелить какого-нибудь фрица в ногу и ута­щить его, пока другие гитлеровцы побегут прятаться от огня. –~-