Л. (предположительно) - Соня в царстве дива

„Глупыя тва...!” крикнула Соня, но испугалась и остановилась на полслове.

„Тише господа!" громко крикнул белый кролик.

Король надел очки и с досадой оглянул собрание.

Соня с своего места заметила, как все присяжные записали на своих досках: „глупыя тва..!"

Еще ей показалось, что один из присяжных не знал: писать ли глупые или глупыя, и шептался об этом с соседом.

,,Ну, славная у них выйдет каша на досках?" думает Соня. У одного из присяжных грифель нестерпимо визжал; этого не выдержала Соня,—встала, прокралась задними рядами к скамье присяжных, стала за виновным, и, дождавшись удобнаго случая, выхватила у него грифель. Она сделала это так ловко и проворно, что бедненький, маленький присяжный не догадался, куда девался его грифель. Поискал, поискал, искоса посмотрел на кралю, и пошел водить пальцем по доске. Хоть мало из этого толку, а все же на вид как будто дело делает.

Вдруг дверь с шумом отворилась и в залу ввалился Враль-Илюшка, в одной руке у него чашка чая, в другой —кусок хлеба.

„Прощения просим, ваше величество-“, обратился он к Королю, „я сидел за чаем, да вижу, что пора идти, ну и захватил чашечку.И тут можно допить".

„Шляпу долой!" закричална негоКо-родь.

„Никак иевозможно, ваше величество," говорит Илюшка, „я шляпами торгую, изволите видеть, —шляпа у меня служит вывеской".

Тут Червонная Краля надела очки и выпялила глаза на Илюшку, да так страшно, что Илюшка побледнел и весь затрясся.

„Шляпу долой, болван?" повторил Король,„не то, берегись, велю тебя казнить!"

Илюшка безпокойно поглядывал на Червонную Кралю и переминался с ноги на ногу. Кончилось тем, что вместо хлеба он с испугу выкусил большой кусок из чашки.

А Червонная Краля не спускала глаз с Илюшки и вдруг как закричит „что ему надо? зачем пришел?"

Илюшка еще пуще перепугался,—едва на ногах держится, даже башмаки растерял.

„Чего тебе надо, зачем пришел?"- повторил Король. „Сейчас отвечай, не то казнить велю тебя, трусишка негодный!"

„Я, ваше величество, бедный человек", дрожащим голосом начал Илюшка. „И только я садился за чай, и всего-то я с неделю сидел, а может и меньше—за хлопотами запамятовал!” "Что ты городишь!" крикнул на него Король.

Бедный Илюшка с испуга выронил из рук чашку, хлеб и пал на колени:

,,Я, ваше величество, бедный человек” начал, было, он.

„И негодный болтун, пустомеля!” огорошил его Король.

Тут захихикали и одобрительно захрюкали заморския свинки; но их тотчас укротили: сунули в мешок, связали его и положили под скамью.

„От тебя, я вижу, толку не добьешься, убирайся! Ну, живо, проваливай!” сказал Король.

А Илюшка все лежит, припав лицом к полу.

“Куда же мне еще провалиться!" жалобно вопит бедняга," уж и так лежу!... ваше величество!" вдруг, с отчаяния, вскрикнул он, несколько приподняв голову, „окажите божескую милость, отпустите к чаю!" А сам боязливо, из подлобья глядит на червонную кралю. „Отпустить его!" решил Король.

Илюипка мигом вскочил и без башмаков—давай бог ноги.

Вдруг Соня слышит— резкий голос зовет: „Соия!"

„Я здесь" громко отвечает удивленная Соня, вскакивает на ноги и стремительно бросается вперед.

Забыв про свой огромный рост, она впопыхах задела ногой скамью присяжных. Скамья повалилась, и присяжные кувырком полетели во все стороны, карабкаясь и барахтаясь в ужасном смятении.

„Ах, простите, извините... Это я нечаянно!" жалобно завопила Соня и бросилась подбирать присяжных и усаживать их, как попало, по скамьям.

„Нельзя начинать допроса, покуда не будет все в порядке!'' строго выговорил Король и значительно взглянул на Соню.

Соня оглянулась на скамыю присяжных и видит, что второпях она сунула беднаго Ваську-таракана вверх ногами. Черномазенький лежит на спине и безпомощно болтает ножками в воздухе.

Соня нагнулась, обернула его, осторожно взяла двумя пальцами за спинку, посадила на скамью, а сама думает:

„А вы друзья как ни садитесь, Все в музыканты не годитесь!"

И так ей стало смешно, что она едва удержалась, чтобы не расхохотаться вслух.

Лишь только присяжные несколько пришли в себя, они отыскали доски и грифеля и сново принялись усердно писать свои имена. Один Васька не писал, а сидел, как одурелый. Соня стояла так близко к ним, что могла заглядывать им в доски и видела, что оне все исписаны одними именами.

Соня не выдержала и захихикала.

В эту минуту Король, который усердно записывал что-то в памятную книжку, вдруг поднял голову, окинул взором собрание и крикнул: „молчание!" Все притихли.